From EV Etkina.  Перевод текста на русский язык здесь

First, I want to apologize for writing in English. My computer does not have a Russian keyboard and finding one with the right keyboard proved to be very difficult taking into account a very short time for this story. Sorry.

I am writing this letter responding to the request of Sereja Pavlovksy who is doing tremendous work capturing and documenting stories about teachers of 1543. Thank you, Sereja, this is an inconceivable undertaking.

After reading all commentaries that Sereja collected and looking at the photos, I am amazed how much was saved and remembered. I thank everyone who contributed to the stories – all students and all teachers. Here I want to share my memories of the events that people commented on and my explanations of why I did what I did.

I grew up surrounded by people who taught – my paternal grandmother taught biology, my mom – mathematics and my father physics. The last thing in the world growing up I wanted to do, was to become a teacher. I wanted to be a ballerina, an actress, a mathematical linguist, and a diplomat… but life turned out to be different, no regrets about it!

I only spent 13 years in 1543, but these short 13 years made me who I am. In 1995 my family and I left Russia for New Jersey, the US. I started working at Rutgers University, first in the physics department and then at the Graduate School of Education. Lots of things happened but they were all built on and inspired by what I learned as a teacher in 1543. I thank all my students and all my friends – teachers who helped me learn, persevere, and never give up. 

Here I am going to share what I did as a teacher in 1543 and why I did it? The items come not in the order of importance. 

 

Teaching physics & astronomy:

1. Most of the time my students worked in groups figuring out stuff and sharing their findings with the rest. They even had group homework assignments and designed the tests in groups. Why? It started in my first year of teaching when UV Zavelski came into our physics classroom one day after lessons and said: “I want to see group work on your lessons. I will come in 2 weeks”. And then he left. I started learning how to organize group work and in 2 weeks he came to observe me. After that I tried to have students work in groups as much as possible as I learned that it is the only way to learn – to work in a group and share and defend your ideas.

2. My students learned physics as a process – we first conducted some observations, then tried to come up with physical quantities to describe them, then find relations among those quantities, test those in new experiments and finally apply them to solve problems. The goal was that my students learned to think like physicists, not just remember a few equations. Why? To be honest this also started with UV Zavelsky. One late afternoon (again!) he walked into our classroom (I said “our” as I was not the only teacher there, you all know AU Volohov, and at that time we had another physics teacher – NP Sidorenko), sat on one of students’ desks swinging his legs and said: “Jenya, what is the point of your teaching physics? Very few of your students will become professional physicists, what should they take away from your physics classes?” And then he left. And I said to myself: “Hmm… Indeed, what is the point?” I started thinking about it and decided that the point was to help my students learn to think like physicists. And in order to help them do it, I needed to figure out for myself how physicists think and how to make this process visible and working in my lessons. It took some time (lots of reading of the history of physics and observing physicists around me – my father and my husband) and later became the topic of my PhD dissertation. I came up with a list of things and the logical order of those and slowly started engaging my students in doing physics with the goal that this doing physics (instead of learning what physicists know) would help them learn how to think like physicists instead of just memorizing important physics facts.

3. I never called anyone to the board individually to present or to answer my questions. Instead, every lesson for my students started with a short quiz. (Samostojatelnaja rabota). It was 5-7 minutes long but it was every day. Why? I wanted to create a routine of responsibility for my students and I also wanted to know where everyone was every day to change my lessons to accommodate where the students were. It was like holding my hand on the pulse of the class. Now there is a fancy word for this – formative assessment. But there is more to this decision of having daily quizzes instead of calling people individually to the board. This traditional practice of calling a couple of students to the board while the rest of the class watched their suffering was one of the elements of school life that made me hate it when I was a student myself. I vividly remember my own high school experience: A teacher scrolls down the list of the students and puts her/his finger against the victim: Etkina! And the whole class exhales – it is not them (which is horrible in itself – the method encourages people to be happy when somebody else is miserable). And poor Etkina walks to the board to present something she does not care about and then waits with fear for the Question – the teacher will ask her a question that she cannot answer – in front of everyone. And there is a boy sitting and watching who she likes – and she is humiliated in front of him. Familiar picture? I never wanted any of my students to experience this. I never wanted any student of mine to feel shame for not being able to answer. And I never wanted anyone in my class to feel good when somebody else is failing. So, I decided to never call my students to the board to assess what they knew. They only went to the board when they wanted to share their ideas, solutions, approaches with the rest of the class. A short note: in 1980s we did not have copy machine in the school (copying was prohibited before perestroika) and to make different versions of every quiz or a test, I used my home typewriter, with carbon paper it would make 6 copies of everything, so I would make 4-5 different versions of the quiz, type them up and it would give me 30 quizzes, I would cut the paper into stripes – for each quiz and pass them to the students. I am sure my former students remember those stripes…

4. While the students had to answer 1-3 written questions every day, they also had an opportunity to improve their work – anything they wanted – quizzes, lab reports, even tests. All they needed to do is to come to school at 7:45 and spend 30 minutes answering my questions – either orally or in a written form to show me that they learned. Why? I firmly believed that anyone could learn physics but different people needed different time and different approaches. So, I gave time and opportunities to learn to everyone. If you could convince me that you learned, the time did not matter – the new attempt would deserve a 5 and receive a 5. This practice was also based on my own negative experiences as a student. I would receive a low grade for some quiz and I would figure out looking at the grade and feedback what I did wrong and how to improve, but there was no way to improve – that grade was always final. This finality of each grade made me extremely stressed before every test and I had to teach myself to relax to be able to do well. But how many people were not able to teach themselves to relax or just needed more time to learn? To make sure that my students knew that it is learning not the timing that was important, I was ready to let them take and retake all assessments as many times as they needed. It was their decision when to stop, not mine.

5. I read that people mention experiments that we did during our lessons. It is so true! Lots of my time after school and on Sundays was spent preparing experiments. Not to illustrate my explanations but to encourage people to devise their own explanations and test them. How many hours would I spend preparing stuff for it not to work during the lesson?? Lots of people helped. The main person was AU Volohov. He would spend hours helping me get an experiment to work. I will never forget this. And of course, my students – many stayed after school hours working on the equipment, tweaking experiments and designing new ones. 

6. My students participated in the preparation of the lessons, lab design and even devising their own tests. They taught each other. Why? I wanted my students to have ownership of their knowledge and I wanted to have a community of learners. Many people stayed after school to fix equipment, make sure experiments work and just to hang out.

7. We did a lot of after school physics activities – physics shows for the whole school (physics circus, physics ballet, physics plays), astrophysics clubs (courses in stellar astrophysics and anthropic cosmological principle, those I taught in English). Why? I wanted people not just to learn physics but to “live” physics. There was another reason for those events. While there were lots of students who liked physics, there were others who did not, but they would like building stuff, explosions, dancing, magic, all those things that the shows provided. This way many more people were engaged in physics compared to just lessons.

8. What nobody mentioned in their memories is my tears. I cried a lot in the prep room (called laborantskaya). Why? I cried after a lesson that would not go well (after I spent hours preparing every minute of it), after a rude comment from a student, after an experiment that did not work (although it worked perfectly on Sunday before). During my third year of teaching AU Volohov said: “Evgenia Valentinovna, it is November, and you did not cry once yet. What happened?” It was true, during my first year of teaching I cried about once a week, during the second year – maybe once every two weeks or once a month, and during my third year and on, maybe every few months. But I do not think I ever stopped crying. As a teacher, you give all your heart and soul to your students and when it does not work, it hurts. It hurts a lot. 

9. And finally, one last thing. Grades. I hated grades all my life. Especially when I had to give grades to my 6th graders – this was their first year of learning physics (now it is 7th grade) and I hated giving them 3s and even 4s. Grades were demotivating. About 20 years ago ( 10 years after my experiment), research found that all grades, high and low are bad for learning. So, I went to UV and said: “I want to abolish grades for my incoming 6th grade. I want to see what will happen if there are no grades”. He said: “But how will they and their parents know how they are doing? And make sure that at the end of the year they all have a final grade” I said: “Sounds fair. I will find a way”. And I did. Every day each student received an individual homework assignment with their name on it (can you imagine how I had to do it in the time of no copy machines?) and the next day the received my feedback (personalized). The feedback had only words, no grades. At the end of each term, we had a class oral test – I prepared 30 questions (as many as there were people in the class), gave the list to them in advance so that they could study –and each would get a random question during the questioning in class. If somebody could not answer a particular question in 30 seconds given, I would call for volunteers to help, and if there was a volunteer to “save” the person in trouble, that person (who could not answer the question) would get full mark. It was a win for everyone but everyone had to study and support each other. At the end of the year, I gave grades, only 4s and 5s, and if somebody did not agree with their 4, they could come and argue for a higher grade and convince me that they deserved it and I would change the grade. This was the class of Yasha Bernshtein, Sasha Lavruhin, Kostya Vanag, and others. I hope they remember that year. I will definitely never forget it.

To summarize: Everything that happened in our lessons was thought through, motivated and reasoned - how to do it, why to do it and what to do to make my students feel good about themselves and be good people. Nothing was random...

 

School life:

It is almost impossible to describe everything that happened. I will make a list (as much as I remember) but talk about a few things only as if I talk about everything, the length will be of “War and peace”. So, here is the list:

• My first school assignment was to work with a team of 9th graders to maintain radio communications (I was put in charge of radiorubka). We had to fix all-school radio transmission (it was not easy), make short programs and make announcements that the administration needed. Sounds simple but as the equipment never worked, it was a lot of fixing, trying, fixing again. Fun overall!

• In my second year I became “klassni rukovoditel” of 8V – the class that nobody wanted to have. It was the time of hikes on Sundays, lots of class meetings, night walks with parents of troubled children, a special holiday concert that we made for moms on the 8th of March and so forth. Many people in this class became my friends for life. This was the year when I had to make a decision whether to be honest with my students or be safe. It was 1982. Before Brejnev’s death. My students were asking me questions about the political situation in the country and I answered them honestly (do we have political prisoners? Who is Saharov? Why can’t we travel?). My answers could have gotten me to jail if the students repeated them to the parents and the parents reported me. After these conversations I would go home in fear and tell my husband: “I did it again. I told them the truth. If they mentioned this to their parents, you will be raising our child alone”. But – nobody ever did, and I never had to face any of these consequences that I was afraid of. I am very grateful for this.

• When 8V was dismantled as only two classes went forward to be 9th and 10th from this cohort, in my third year I was appointed to lead our first “pedclass” – an alternative to the UPK – the place where once a week students would go and learn some trade. My students learned pedagogical skills and it was a lot of fun! In addition to lots of work with little kids they invented “Day of self-governing” – when these students became teachers in the whole school and real teachers were put in one room and had lessons as one class. We had this tradition for about 5 years but then when specialized classes opened, pedclass was forgotten. But while it lasted it was so much fun!

• Simultaneously with pedclass I was given an assignment to be in charge of the school wall newspaper Danko. This assignment stayed with me for the rest of my work in 1543. You can see some examples in the photos. I liked working with different students collecting articles and illustrating the paper but the best was the times when we were making the paper. I had to type all articles on my home typewriter and then a team of students would create a theme for the whole wall newspaper issue and we would stay for hours after school drawing, gluing, and having fun. 

• I do not remember which year was that but as perestroika started many students (especially girls) started questioning school uniforms. Now nobody remembers it but we had to fight really hard to abolish the uniforms. UV Zavelski and many other teachers thought that in the absence of uniforms the inequalities in the incomes of parents would be more pronounced. We had to convince them that those differences can be seen through things other than uniforms and the uniform limited the freedom of expression and were not sanitary. We won that battle and now nobody probably remembers that we had school uniforms.

• The school council. The battle to have a school council in which teachers and students would have equal roles was the greatest battle (I think). The idea came from the students and I supported it (by myself and through Danko). UV did not think that we needed a council, he thought there were no issues that it could resolve. But students thought otherwise and eventually we convinced him. We had elections and I was thrilled to be elected to the first council. 

• In 1988 our school opened its first mathematical class (and the first humanitarian class). UV appointed me to be its classni rukovoditel (as well as their physics teacher). To be honest, it was not an easy task. Not only it was challenging because of the impossibly high level of students but also because of their parents (almost all were physicists or mathematicians and they all thought the way they learned was the best and they could not understand why I was teaching differently). It was also difficult because their main connection, as mathematicians, was to BP Geidman not to me. Despite lots of hikes and other events together, I think I never found “my best” with them, and this will pain me forever. In order to show how incredibly talented these people were, I will share two episodes that I will never forget. One night I was preparing problems for tomorrow in electric circuits. One problem was very difficult and involved a lot of calculations. I spent over 40 minutes on it before I got the final answer – it was 6 volts – for the voltage across some resistor. The next day I was reading the givens of the problem in class and drawing a circuit on the board. By the time I finished reading and drawing and turned back to the class I saw Kostya Smagin holding his hand up. I said: “What? Is the problem not clear?” He looks at me and says: “6 volts.”. I almost passed out right there. It took him 60 seconds to solve the problem in his head while it took me 40 minutes to solve it on paper. This is what kind of students I had. And here is another example. Nelya was not drawing a picture for the problem (drawing a picture was always needed to visualize what was going on). I asked: “Nelechka, why are you not drawing a picture? It will help you see have an image of what is going on.” She looked at me and said: “I do not need a picture to have an image. Numbers are my images…”

 

Theatre:

I already wrote about the physics theatre. Every year starting my first year teaching, my students and I would have a physics show. We started first with cool experiments, then we moved to the enactment of historical figures with their experiments and drama, then we had physics circus and physics ballet. But then in 1987 Arkasha Ostrovsky (at that time finishing up 9th grade, which will now be 10th grade), sitting in my house drinking tea said: “Evgenia Valentinovna, we need a revolution. School life is boring, we need to come up with something that would inspire everyone and unite them.” And so we did! We decided to put on stage a play by Bertolt Brecht “Life of Galileo.” The play was originally over 4 hours long, therefore we needed to cut it to about 2 hours. We took all books from the library with the play and every evening for a month gathered in my apartment with about 8 people from at that time 9A and B classes to create a new script and make enough copies to give to the actors. I used my typewriter and every person on the team made two handwritten copies with carbon paper. It was a lot of hours of work but we finished the revised play in time for rehearsals. As the play did not have too many female roles, we added a few and wrote words for them. The auditions started and we chose actors for all the roles. But what to do about the costumes and decorations? We decided that we will work cleaning the gym every day for the whole term to make money to buy fabric and we used volunteer work to build decorations and make costumes. It was really an unimaginable effort by lots of students all over the school. Several parallel grades participated. We rehearsed and rehearsed and rehearsed. I do not think I did anything so monumental in my life. But by February the play was ready. All the main actors were by then in 10th grade – the last grade before college admissions. They all studied to enter universities but nobody missed the rehearsals. One of the most enthusiastic people was Kolya Tkach. I am writing about him not only because he became my close friend and was thinking of becoming a physics teacher but because he lived a very short life. Kolya Tkach dies of bone cancer at the age of 21. He was a wonderful human being, full of life, generous, inquisitive, and infinitely positive. His death was a huge loss for humanity… 

The play was a huge success. We did two performances and both were received very well. 

Another big play that I participated in was “The importance of being earnest” by Oscar Wilde. It was a different story all together. The actors were mostly those who already graduated from our school, two teachers – Alesha Kuznetcov and myself and a few current students. It was so much fun to rehearse the play – full of humor and so British! But that was later, almost before my departure to the US.

Now, another story is about “Day of Culture” – the days of Golden Age, Silver Age, the days of the 20th and so forth. The idea for those days came out of the School Council that I wrote about above. The idea came from the students who wanted to unite the whole school – both teachers and students around a particular historical time. Many people wrote about different days all I can say that I participated as much as I could. And then the school fairs. We collected money for school needs. Different classes made stuff to sell and baked and cooked. But we also had a café, and there we had a “cultural program.” Aleksei Valerievich (Alesha) Kuznetcov and myself were the hosts. We had to find people to perform and entertain those who came to the café and then lead the whole thing with humor and jokes and just fun. And it was fun (as it always was when AV and myself did anything together)

Finally, a few words about teachers’ “kapustniki”. I honestly did not remember how it started but for every holiday a group of teachers would get together, choose a theme and then create a show. The heart of this process was AV Kuznecov. He started writing thematic plays – Gore ot uma, Romeo and Juliette, where the plot was classical but the context – our school. It was fun to rehearse and fun to perform. There were lots and many people wrote about them. Then the plays were not enough, we made a film, for the “Day of the 30th(20th century) AU wrote a script for Bulgakov’s Zoikina Kvartira, where I had a role of a seducer dancing on a table in a restaurant… I danced… in a very flimsy outfit (it is all online now). I can only imagine what the students were thinking, but we had fun…

 

UV Zavelski:

I already wrote about how he inspired me to think about the purpose of learning physics by everyone. Here I was to give more examples of who he was and our interactions. 

1st meeting:

In the spring of 1982 I was about to graduate from Moscow State Pedagogical University with the diploma of a physics teacher and an equivalent of a masters’ degree in physics education. My mom, who was a math teacher all her life, said: “You need to start in a good school with a supportive principal. If you start in a bad school, you will not remain a teacher. I know a school like this, it is 43. But the principal does not hire newly minted teachers, only the experienced ones. I will try to convince him that you will be a good one.” And somehow, she did (she knew him as a professor of math education she led student teacher practice for future math teachers in our school). I submitted all my documents, including my red diploma and was invited for an interview with U.V. I had no idea what to expect. 

Imagine, I am standing in the lobby of the school when a short man looking exactly like Louis de Funes (French actor) comes up to me and says: “Who are you?” I have no idea what to say, so I say: “I am Jenya Etkina”. He made fun for me forever for this later… We talk and he takes me to the physics classroom and asks a few questions about teaching and then points to a movie projector (an old thing with a rolling film). “Do you know how to use it?” I looked, and the machine looked nothing like the one we used in our teaching technology class, but I firmly said: “Yes, of course I know” hoping that he would not ask me to show… He did not. And then he asked me about my favorite book authors and a book I just finished. I told him as I read a lot and read constantly. And then he said: “I want to tell you something, and if you agree with it, you can start working here”. I got scared and listened. This is what he said: “If you work here, and anyone – a student or a parent – comes to me and complains about you, I will never be on your side. If somebody is unhappy with you, it is only your fault, you did not know how to teach or interact better. You are a professional and they are amateurs.” I said: “I understand” and when I went home after being offered and accepting the job, thought about it. He just made me responsible for everything. How sneaky I thought, but how incredibly wise too. He considered me a professional although I have not taught a single lesson without supervision yet. He made me feel like a professional and a professional I became.

About 2 months into my first year teaching, he came into our physics classroom after the lessons were over and I was preparing equipment for tomorrow, sat on a student desk (he always did this) and said: “Jenya, do you know about Bloom’s taxonomy?” I said: “Of course – these are different levels of learning. The first level when you can repeat what somebody said, the second, when you can explain it, the third, when you can apply it, the fourth, when you can compare it to other things and the fifth one when you can evaluate it. We “prohodili” this in my university pedagogy classes.” “Ok,” he says. “I am going to come to your class in 2 weeks and I want to see how you assess EVERY student and EVERY level of Bloom’s taxonomy.” I was paralyzed. I had no idea how to do it. But… I was always a good student and did not want to disappoint my teachers (I saw him as one of my teachers). I went home and then to the library and started reading all I could on Bloom’s taxonomy. It was all general, nothing about physics. I had to invent all activities and figure out how to do it in 45 minutes. I worked on it for 2 weeks and when he came to observe my class, I was ready. We had a great lesson and later I realized that he inspired me to do something I would not think about on my own. Isn’t it what all great leaders do? I continued assessments of all levels of Bloom’s taxonomy for the rest of my teaching career….

But this was not the end. About a month later he comes again and says: “Jenya, do you know about group work?” I said that of course I did but I did not really do it too much. You probably already guessed what followed his question. He said: “I will come to your class in 2 weeks and see how you manage group work, make sure everyone is engaged”. I already wrote about this above. 

And there was more and more – every year he would challenge me with some new idea, and I would develop it and he would come and watch. 

He was instrumental in my development as a teacher. When I gave my 1-hour talk receiving the Millikan medal at the National Meeting of the American Association of Physics Teachers, I talked about him and how he inspired me. There are so many instances that I remember when he helped me with his wisdom. The most important was when I came to him devastated by an antisemitic comment of one of my students and I said: “Yurii Vladimirovic, kak vospitivat detei? KAK???” And he said: Jenya, we only have two tools: slovo i lichnii primer...

This is how I live - with my own children, grandchildren, all my students, and even teachers who come to me to learn how to become better...

Word and personal example... 

This is how I would like to end this story. Thank you for reading and sorry for the language.

 

Eugenia Etkina
Distinguished Professor of Science Education
Rutgers University Graduate School of Education
10 Seminary Place New Brunswick, NJ 08901

РУССКИЙ ПЕРЕВОД Оригинал текста здесь

Во-первых, хочу извиниться, что пишу по-английски. Найти русскую клавиатуру в такой короткий срок оказалось непростым делом. 

Я пишу это письмо в ответ на просьбу Сережи Павловского, который проделывает огромную работу по сбору архива документов об учителях 1543. Спасибо, Сережа, это невероятный труд!

Прочитав все тексты, что собрал Сережа, и пересмотрев фотографии, я была поражена, как много сохранилось и запомнилось. Я благодарю всех учителей и выпускников, которые записали эти истории. Теперь хочу поделиться своими воспоминаниями об описанных событиях и объяснить, почему я делала то, что делала. 

Я выросла в окружении людей, которые преподавали – моя бабушка по отцовской линии преподавала биологию, моя мама – математику, а мой отец – физику. Поэтому последнее, о чем я в детстве мечтала – это стать учителем. Мне хотелось быть балериной, актрисой, лингвистом, дипломатом… но жизнь сложилась по-другому, и я не жалею!

Я провела в 1543 всего 13 лет, но эти короткие 13 лет сформировали меня такой, какая я есть. В 1995 году мы с семьей уехали из России в Нью-Джерси, США. Я работала в Университете Ратгерса сначала на физическом факультете, затем в Высшей школе образования. В моей работе было много разного и интересного, но все это было построено на основании того, что меня вдохновило, и чему я научилась, как педагог в 1543. Я благодарю всех своих учеников и всех моих друзей – учителей, которые помогали мне учиться, помогали упорствовать и никогда не сдаваться.

Теперь бы мне хотелось рассказать, что я делала в качестве учителя 1543 и почему я это делала. 

 

ПРЕПОДАВАНИЕ ФИЗИКИ И АСТРОНОМИИ

1. Большую часть времени мои ученики работали в группах, разбирая новую тему и делясь своими выводами с остальными. У них даже были групповые домашние задания и групповые контрольные. Почему? Однажды в мой самый первый год в школе в кабинет физики после уроков зашел Юрий Владимирович Завельский и сказал: «Мне бы хотелось через две недели увидеть групповую работу на твоих уроках». И ушел. А я начала учиться организовывать групповую работу. И после этого всегда старалась, чтобы школьники на уроках работали в группах как можно больше, потому что поняла, что это единственный способ научиться работать в команде, научиться предлагать и отстаивать свои идеи. 

2. Мои ученики изучали физику как процесс – сначала мы наблюдали некоторые явления, затем пытались придумать физические величины для их описания, затем искали взаимосвязи между этими величинами, проверяли их в новых экспериментах и, наконец, применяли их для решения задач. Цель была в том, чтобы они научились мыслить как физики, а не просто запомнили несколько формул. Почему? Честно говоря, это тоже началось с Юрия Владимировича. Как-то раз после уроков он снова зашел в наш кабинет. (Все хорошо знают А.Ю.Волохова, и в то время у нас был еще один учитель физики – Н.П.Сидоренко). Юрий Владимирович сел на одну из парт и, болтая ногами, сказал: «Женя, в чем смысл твоей работы? Мало кто из твоих учеников станет физиком. А что остальные должны вынести из твоих уроков физики?» Сказал и ушел. 

«Хм.. Действительно, а в чем смысл?» Я начала думать об этом и решила, что смысл в том, чтобы попытаться научить моих учеников мыслить как физики. А для этого мне было нужно самой понять, как мыслят физики, и как сделать этот процесс зримым на моих уроках. Это заняло несколько лет. Я стала много читать об истории физики и пристальнее наблюдать за физиками вокруг меня – моим отцом и моим мужем. Позднее те наблюдения и те выводы стали темой для моей диссертации. Я придумала цепочку логических рассуждений для обоснования ряда физических явлений и постепенно начала подталкивать своих учеников к тому, чтобы делать физику самим, чтобы они учились именно мыслить как физики, а не просто запоминать важные физические формулы и факты.

3. Я никогда никого не вызывала к доске для ответа. Вместо этого каждый урок для моих учеников начинался с короткой самостоятельной работы. Она длилась всего 5-7 минут, но так было каждый день. Почему? Во-первых, мне хотелось, чтобы для моих учеников ответственность стала обычным рутинным делом. Во-вторых, мне самой нужно было понимать, где каждый из них находится, чтобы корректировать свои уроки, чтобы держать руку на пульсе класса. Теперь для этого есть модное выражение – «formative assessment» («образовательная аттестация»). 

Но есть и еще одна существенная разница между проведением ежедневного опроса и вызовом к доске. Традиционная практика вызова пары учеников к доске для ответа, в то время как остальная часть класса оставалась наблюдать за их страданиями, была одним из тех элементов школьной жизни, которую я ненавидела, когда сама была школьницей. 

Я живо помню свой собственный школьный опыт: учитель ведет пальцем по списку учеников и выбирает жертву: Эткина! И весь класс выдыхает – это не они! (Что само по себе ужасно, ведь это приучает человека испытывать радость в тот момент, когда кто-то другой несчастен). И бедная Эткина тащится к доске, чтобы изобразить на ней нечто, и затем со страхом ждет вопроса учителя – вот сейчас учитель задаст ей вопрос, на который она не сможет ответить перед всеми. А ведь там, среди других, сидит и тот мальчик, который ей нравится, и он сейчас увидит ее унижение. Знакомая картина?

Я не хочу, чтобы кто-то из моих учеников испытывал такое! Я не хочу, чтобы кто-то из моих учеников чувствовал стыд от того, что не может ответить на мой вопрос! И я не хочу, чтобы в моем классе кто-то радовался неудаче другого! Поэтому я решила никогда никого не вызывать к доске для оценки знаний. Школьники выходили к доске только тогда, когда сами хотели поделиться своими идеями, методами, решениями с остальным классом.

Краткое примечание: в 80-х годах у нас в школе не было копировальной машины (копирование в СССР было запрещено до Перестройки), поэтому я использовала свою домашнюю пишущую машинку с копировальной бумагой. Но она делала всего 6 копий, поэтому я составляла 5 разных версий теста, печатала их под копирку – это давало мне 30 экземпляров. Я разрезала бумагу на полосы и раздавала в классе. Я уверена, что мои ученики помнят эти полосочки... 

4. У моих учеников всегда была возможность улучшить результаты по любой своей работе, если они того хотели, неважно – самостоятельная, контрольная, лабораторная работа. Для этого нужно было просто прийти в школу в 7:45 и потратить 30 минут на мои вопросы – устно или письменно, чтобы показать, что они чему-то научились. Для чего? Я была уверена, что изучить физику может каждый, просто разным людям требовалось разное время и разные подходы. Поэтому я давала шанс всем желающим. Если вы смогли убедить меня в том, что вы научились, то время не имело значения – если новая попытка заслуживала «5», то вы и получали «5». 

Эта практика тоже была основана на моем собственном негативном опыте в школьные годы. Я получала низкую оценку за контрольную и, глядя на эту оценку и на комментарий учителя, понимала, что я сделала не так и как можно исправить, но исправить было уже невозможно – оценка всегда была окончательной. И эта окончательность вызывала у меня сильный стресс перед каждой следующей контрольной. Мне нужно было научиться расслабляться, чтобы хорошо учиться. Но сколько людей не смогли научиться расслабляться? А скольким людям просто нужно было больше времени, чтобы научиться? 

Куда важнее в принципе научиться, чем то, за какое время это произойдет! И чтобы мои ученики поняли это, я была готова давать им возможность сдавать и пересдавать свои работы столько раз, сколько они, а не я, считали нужным. 

5. Многие из тех, кто вспоминал наши уроки, упоминали об экспериментах. Да, действительно, очень много времени после уроков и по воскресеньям я посвящала подготовке будущих экспериментов. Они мне были нужны не для иллюстрации моих объяснений, а для того, чтобы побудить ученика выдумать свое собственное объяснение и тут же проверить его на практике. 

Сколько часов я потратила на изобретение всякой ерунды, которая потом так и не заработала на уроке! Очень многие мне помогали. В первую очередь Александр Юльевич Волохов. Он часами помогал мне, и я никогда этого не забуду! Так же и многие мои ученики оставались после уроков помогать с оборудованием, отлаживать старые эксперименты и разрабатывать новые.

6. Многие ученики участвовали в подготовке уроков, в проектировании лабораторных работ и даже в разработке собственных контрольных. Они учили друг друга. Для чего? Мне хотелось сделать моих учеников соучастниками процесса собственного образования. А еще хотелось создать некое комьюнити, сообщество учащихся. Многие оставались после школы и помогать, и просто поболтать, потусоваться.

7. Мы проводили много внеклассных занятий по физике – представления для всей школы (физический цирк, физический балет, физические спектакли), кружки по астрофизике (курсы по звездной астрофизике и антропному космологическому принципу, которые я преподавала на английском языке). Для чего? Во-первых, мне хотелось, чтобы люди не просто изучали физику, но и “жили” физикой. 

Во-вторых, помимо тех, кому нравилась физика, были и другие, кому она не нравилась, но их могли бы увлечь взрывы, танцы, магия – все то, что мы делали на этих представлениях. Таким образом, в занятие физикой вовлекалось больше людей, чем на уроках. 

8. А еще, я много тогда плакала в лаборантской. Почему? Я плакала после урока, который не получился, хотя я потратил часы на подготовку каждой его минуты, после грубого комментария ученика, после эксперимента, который не сработал, хотя в воскресенье он работал отлично. 

На третий год моего преподавания А.Ю.Волохов как-то сказал: “Евгения Валентиновна, сейчас ноябрь, а вы еще ни разу не плакали. Что-то случилось?” Так и было. В течение первого года я плакала примерно раз в неделю, на втором году, может, раз в две недели или раз в месяц, а на третьем и далее не чаще, чем, может, раз в несколько месяцев. Но совсем перестать плакать невозможно. Учитель отдает все свое сердце и душу своим ученикам, и когда это зря, когда все мимо, то это больно. Очень больно. 

9. И, наконец, последнее. Оценки. Я ненавидела оценки всю свою жизнь. Мне кажется, оценки демотивируют. 

Особенно тяжело стало тогда, когда ко мне попал 6 класс – это был их первый год изучения физики (сейчас это 7-й класс). Было ужасно трудно ставить им «3» и даже «4» балла. Тогда я пошла к директору: “Юрий Владимирович, можно отменить оценки для моего 6-го класса? Я хочу посмотреть, что произойдет, если не будет оценок”. Он сказал: “Но как они и их родители узнают, как у них идут дела? И как сложится их итоговая оценка?” – “Звучит справедливо. Я найду способ”. 

И я нашла! Получился невероятный эксперимент! Каждый день каждый ученик получал индивидуальное домашнее задание со своим именем (можете себе представить, чего мне это стоило во времена отсутствия интернета, компьютеров, и даже ксероксов), а на следующий день получал мой персонализированный отзыв. Отзыв состоял только из слов, никаких оценок. В конце каждой четверти у нас был устный тест. Я готовила 30 вопросов (по числу учеников в классе), заранее раздавала им список, чтобы они могли подготовится, и потом каждому случайным образом выпадал свой вопрос. В случае, когда кто-то не мог ответить на свой вопрос, можно было позвать добровольца на помощь, чтобы “спасти” человека, попавшего в беду. И если такой находился, то отвечавший получал полный балл. Это была победа для всех, но все должны были учиться и поддерживать друг друга. В конце года я ставила только «4» и «5». Если кто-то не соглашался с их «4», он мог прийти и убедить меня, что заслуживает более высокой оценки. Это был класс Яши Бернштейна, Саши Лаврухина, Кости Ванага и других. Я надеюсь, что они помнят тот год. Я точно никогда этого не забуду.

Подводя итог: все, что происходило на наших уроках, было продумано, мотивировано и аргументировано – как это делать, зачем это делать и что нужно делать, чтобы мои ученики чувствовали себя хорошо и сами были хорошими людьми. Ничто не было случайным...

 

ШКОЛЬНАЯ ЖИЗНЬ

Совершенно невозможно описать всего, что происходило в эти годы. Если говорить обо всем, то получится «Война и мир», поэтому я упомяну только несколько моментов. 

• Моим первым заданием в 43 школе была работа с командой 9-классников по поддержанию радиосвязи (меня назначили ответственным за радиорубку). Нам нужно было наладить работу общешкольной радиопередачи, выпускать небольшие программы и давать объявления, которые были нужны администрации школы. Звучит просто, но так как оборудование почти никогда не работало, то приходилось его чинить, пробовать и снова чинить. Весело в целом!

• На второй год я стала классным руководителем 8В – класса, который никто не хотел брать. Это было время воскресных походов, множества классных часов, ночных прогулок с родителями трудных детей, праздничного концерта, который мы устроили для мам 8 марта, и так далее. Многие ребята из этого класса стали моими друзьями на всю жизнь. 

• Приходилось принимать решение, быть ли честной со своими учениками или быть осторожной. Еще в 1982, до смерти Брежнева, ученики задавали мне вопросы о политической ситуации в стране, и я честно отвечала на них (Есть ли у нас политические заключенные? Кто такой Сахаров? Почему мы не можем путешествовать по миру?) Мои ответы могли навлечь на меня беду, если бы ученики пересказали их родителям, а те донесли бы на меня. После этих разговоров я в страхе возвращалась домой и рассказывала мужу: “Я сделала это снова. Я сказала им правду. Если они скажут об этом своим родителям, ты будешь воспитывать нашего сына один.” Но никто никогда этого не сделал, и мне никогда не пришлось столкнуться ни с одним из тех последствий, которых я боялась. И я им очень благодарна за это.

• На следующий год из трех 8-х составили два 9-х класса, а меня назначили руководить нашим первым “педклассом” – альтернативой УПК. (УПК – это было такое место, куда раз в неделю должны были ходить школьники, чтобы изучать то или иное ремесло). Мои ученики изучали педагогику, и это было здорово! В дополнение к своей работе с учениками начальной школы, они изобрели еще и “День самоуправления”. В этот день ученики Педкласса становились учителями во всей школе и вели уроки, а настоящих учителей сажали в один кабинет и те учились наравне с другими классами. В 43 школе эта традиция держалась около 5 лет, до открытия специализированных классов. И тогда о Педклассе забыли. Но пока это продолжалось, это было очень здорово!

• Одновременно с Педклассом я получила задание возглавить школьную стенгазету «Данко». И делала это до самого конца своей работы в 1543, то есть 10 лет. Некоторые выпуски той газеты сохранились в школьных архивах, их можно найти. Мне нравилось вместе с ребятами собирать статьи и иллюстрировать их, а самым замечательным был тот момент, когда мы верстали саму газету. Я должна была напечатать все статьи на своей домашней пишущей машинке, затем команда студентов придумывала оформление всего выпуска, и мы часами оставались после школы, рисовали, клеили и всячески веселились.

• Я не помню точно год, но с началом Перестройки многих школьников (особенно девочек) начала тяготить школьная форма. И нам пришлось всерьез бороться за ее отмену. Ю.В.Завельский и многие другие учителя полагали, что при отсутствии единой школьной формы неравенство в доходах родителей станет более заметным. Мы убеждали их, что эти различия могут быть заметны не только по школьной форме, а сама форма ограничивает свободу выражения мнений и плодит антисанитарию. Мы выиграли ту битву, и теперь, наверное, почти никто уже и не помнит, что у нас была когда-то школьная форма.

• Школьный совет. Битва за создание школьного совета, в котором учителя и ученики играли бы равные роли, была, я думаю, величайшей битвой в истории 43 школы. Сама идея зародилась в среде школьников, я поддержала ее (и лично, и через «Данко»). Юрий Владимирович был против, он полагал, что нет таких проблем, для решения которых нужен был бы такой орган. Но школьники думали иначе, и в конце концов мы его переубедили. У нас были выборы, и я очень гордилась тем, что меня выбрали в самый первый Школьный совет. 

• В 1988 году в 43 школе открылся первый математический класс. Юрий Владимирович назначил меня их классным руководителем и учителем физики. Честно говоря, это была непростая задача. Это было сложно не только из-за невероятно высокого уровня учащихся, но еще и из-за их родителей. Почти все они были профессиональными физиками и математиками, и считали, что тот способ, которым они когда-то учились физике в школе, был самым лучшим, и не могли понять, почему я преподавала по-другому. Так же было трудно, потому что главная связь этого маткласса была все-таки с Б.П.Гейдманом, не со мной. Несмотря на множество совместных походов и других наших мероприятий, думаю, что я так и не смогла найти к ним нужный подход, выбрать правильную тональность в отношениях и установить близкий контакт. И это, наверное, навсегда останется моей болью. 

Чтобы показать, насколько невероятно талантливыми были эти ребята, я поделюсь двумя эпизодами, которых никогда не забуду. Однажды вечером я готовила задачи на завтра по электрическим цепям. Одна из них оказалась очень сложной и требовала большого количества вычислений. Я решала ее более 40 минут, прежде чем получила окончательный ответ – это было 6 вольт, напряжение на каком-то резисторе. На следующий день я диктовала условие задачи и чертила схему на доске, стоя спиной к классу. Повернувшись, я заметила поднятую руку Кости Смагина и спросила: “Что-то непонятно?” А он смотрит на меня и говорит: “6 вольт”. Я чуть не потеряла сознание. Ему потребовалось 60 секунд, чтобы в уме решить ту задачу, на которую я потратила 40 минут, вычисляя ее на бумаге. Вот такие были у меня ученики!

И другой пример. Неля не нарисовала картинку для визуализации решения задачи. Я спросила: “Нелечка, почему ты не рисуешь картинку? Ведь это поможет тебе иметь образ того, что происходит". Она посмотрела на меня и сказала: “А мне не нужна картинка, чтобы иметь образ. Для меня числа – это образы...”

 

ТЕАТР

Я уже упоминала «физический театр». С самого первого моего года в школе мы с учениками устраивали это шоу на темы физики. Шоу начиналось со зрелищных опытов, затем было изображение исторических личностей с их находками и драматической судьбой, под конец шел физический цирк и физический балет. 

Так продолжалось из года в год. Но однажды, в 1987 году, Аркаша Островский (в то время заканчивавший 9-й класс, который теперь называется 10-й), сидя у меня дома и попивая чай, сказал: “Евгения Валентиновна, нам нужна революция. Школьная жизнь стала скучна, и нам нужно придумать что-то, что вдохновило бы каждого и всех объединило”. Так мы и сделали! Мы решили поставить на школьной сцене пьесу Бертольта Брехта “Жизнь Галилея”. Правда, пьеса длилась более 4 часов, и нужно было вдвое ее сократить. Мы взяли все книги с этой пьесой из библиотеки, которые там были, и каждый вечер в течение месяца собирались в моей квартире примерно с 8 ребятами из 9А и 9Б, чтобы составить новый сценарий и сделать достаточное количество копий для всех актеров. Я печатала на пишущей машинкой, а все остальные члены команды дважды переписали пьесу от руки под копирку. Поскольку в пьесе Брехта было мало женских ролей, то мы добавили несколько и написали для них слова. Все это была довольно большая работа, но мы успели переработать пьесу как раз к началу репетиций. Провели актерские пробы и утвердили все роли. А как быть с костюмами и декорациями? Мы решили, что будем убирать спортзал каждый день в течение полугода, чтобы заработать деньги на покупку ткани, и привлечем добровольцев для постройки декораций и пошивки костюмов. Все это требовало серьезных усилий множества учеников школы из нескольких классов. 

Мы репетировали, репетировали и репетировали. Вряд ли я когда-либо еще организовала что-то настолько же монументальное в своей жизни! К февралю спектакль был готов. Все главные действующие лица на тот момент учились в последнем 10 классе. Все готовились к поступлению в институты, но никто не пропускал репетиций. 

Одним из самых увлеченных постановкой ребят был Коля Ткач. Пишу о нем не только потому, что он стал моим близким другом и даже подумывал сам стать учителем физики, но и потому, что он прожил очень недолго. Коля Ткач умер от онкологии в 21 год. Он был замечательным человеком, полным жизни, великодушным, любознательным и бесконечно позитивным. Его смерть стала огромной потерей для человечества…

Спектакль имел огромный успех. Мы сыграли его дважды, и оба раза были приняты очень хорошо. 

Другой спектакль, в котором я принимала участие, “Как важно быть серьезным” Оскара Уайльда. Это была совсем другая история. Актерами были выпускники, два преподавателя – Алеша Кузнецов и я, и несколько школьников. Пьеса полна английского юмора, и репетировали мы ее очень весело. 

Параллельно в школе начинался “День Культуры” – Золотой век, Серебряный век, День 20-х годов и так далее. Идея «Дня Культуры» зародилась на том самом Школьном совете. Идея была в том, чтобы объединить всю школу – как учителей, так и учеников вокруг одной темы, например, определенного исторического времени. 

А еще были ярмарки. На них мы собирали деньги на школьные нужды. Разные классы делали вещи на продажу, пекли и готовили. А еще у нас было особое кафе с “культурной программой”. Мы с Алексеем Валерьевич Кузнецовым были ведущими. Нам нужно было найти тех, кто мог бы выступать и развлекать гостей, а также руководить этим балаганом с юмором и шутками. Это и правда было весело, как бывало всегда, когда мы с А.В. делали что-нибудь вместе. 

Наконец, несколько слов об учительских “капустниках”. На каждый праздник группа учителей собиралась вместе, выбирала тему, и создавала некое шоу. Сердцем этого процесса был А.В.Кузнецов. Он писал тематические пьесы – "Горе от ума", "Ромео и Джульетта", где сюжет был классическим, а контекст – наша школа. Нам было весело репетировать и весело выступать. Для дня 20х годов мы даже сняли фильм по сценарию А.В., который он написал по мотивам булгаковской «Зойкиной квартиры». Там у меня была роль соблазнительницы, танцующей на столе в ресторане… И я танцевала… в очень легкомысленном наряде. Могу только представить, о чем думали школьники, но нам было весело…

 

Ю.В.ЗАВЕЛЬСКИЙ

Я уже рассказывала о том, как Юрий Владимирович заставил меня задуматься о цели изучения физики в школе. Теперь приведу еще несколько примеров нашего общения, чтобы показать, каким человеком он был. 

Первая встреча: 

Весной 1982 года я заканчивала Московский государственный педагогический институт с дипломом учителя физики. Моя мама, которая всю жизнь преподавала математику, сказала: “Тебе обязательно нужно начать в хорошей школе с отзывчивым директором, который будет тебя поддерживать. Если начнешь в плохой школе, то бросишь профессию. 43 школа – был бы очень хороший вариант для тебя, но есть проблема. Директор не берет новоиспеченных учителей, только опытных. Я постараюсь убедить его, что ты будешь очень хорошим учителем". Моя мама преподавала в Пединституте и ее ученики, будущие учителя математики, проходили практику в 43 школе, поэтому она знала Завельского. И каким-то образом ей удалось его убедить. Я принесла все свои документы, включая красный диплом, и была приглашена на собеседование с директором. Что будет дальше, я совершенно не представляла. 

Представьте себе картину, я стою в холле неизвестной школы, ко мне подходит невысокий мужчина, выглядящий точь-в-точь как Луи де Фюнес, и спрашивает: “А вы кто?” Я растерялась и говорю: “Я – Женя Эткина”. Потом он всегда со смехом припоминал мне эту фразу… 

Мы разговариваем, и он ведет меня в кабинет физики, задает несколько вопросов на педагогичские темы, а затем указывает на кинопроектор: “Вы знаете, как им пользоваться?” Кинопроектор был совершенно не похож на те, которые мне встречались, но я уверенно сказала: “Конечно, знаю!”, надеясь, что он не попросит меня это продемонстрировать. Он и не попросил. Затем он спросил меня о моих любимых авторах и о книге, которую я сейчас читаю. Я сказала, что читаю много и читаю постоянно.

Тогда он сказал: “Я хочу вам кое-что сказать, и если вы с этим согласны, то можете начинать здесь работать”. Я испугалась и прислушалась. И вот что сказал Юрий Владимирович: “Если вы будете здесь работать, и кто-нибудь – школьник или его родитель – придет ко мне и пожалуется на вас, я никогда не буду на вашей стороне. Если кто-то недоволен вами, то это только ваша вина, потому что вы не знали, как лучше научить и как себя поставить. Потому что вы профессионал, а они любители”. Я ответила, что поняла, и пошла домой, размышляя о сказанном. 

Он возложил на меня ответственность за все, что будет происходить. Как коварно, подумала я, но в то же время невероятно мудро. Он уже считал меня профессионалом, хотя я еще не провела ни одного самостоятельного урока. Завельский заставил меня почувствовать себя профессионалом, и я стала профессионалом.

Примерно через два месяца после начала моей работы он пришел в кабинет физики после уроков, когда я готовила приборы к завтрашнему дню, сел по своему обыкновению верхом на парту и сказал: “Женя, ты слышала о Таксономии Блума?” – “Конечно, Юрий Владимирович, это разные уровни обучения. Первый уровень, когда вы можете повторить то, что кто-то сказал. Второй, когда вы можете объяснить это. Третий, когда вы можете это применить. Четвертый, когда вы можете сравнить это с чем-то еще. И пятый, когда вы можете сами это проанализировать. Мы проходили это в институте.” – “Хорошо, – говорит он, – Я приду на твой урок через две недели и хочу посмотреть, как ты оцениваете КАЖДОГО ученика по КАЖДОМУ уровню Таксономии Блума”. 

Меня это парализовало. Я понятия не имела, как это сделать. Но я всегда была хорошей ученицей и не хотела разочаровывать своих учителей, а в Юрии Владимировиче я видела одного из своих учителей. Я пошла домой, потом пошла в библиотеку и начала читать все, что смогла найти о Таксономии Блума. Там все было только в общих чертах, ничего конкретно о физике. Пришлось самой придумать все виды деятельности для этой оценки, а затем еще умудриться их впихнуть в отведенные 45 минут. Я работала над этим две недели, и когда директор пришел на мой урок, я была готова. Это был отличный урок, и позже я поняла, что Юрий Владимирович вдохновил меня на то, что никогда бы мне самой не пришло в голову. Вот, что должен делать настоящий сильный руководитель! Я продолжала оценивать все уровни Таксономии Блума до конца своей преподавательской карьеры....

Примерно через месяц он снова пришел ко мне с аналогичным вопросом о групповой работе. И тоже дал две недели. Я уже рассказывала об этом выше. 

Каждый год Юрий Владимирович бросал мне новые вызовы, приходил с новыми идеями, и я их развивала, а он приходил смотреть.

Завельский сыграл неоценимую роль в моем становлении как учителя. Когда я получала медаль Милликена в Национальном собрании Американской ассоциации учителей физики, то в своей часовой речи говорила о Юрии Владимировиче. Говорила о том, как он много лет вдохновлял меня. 

А сколько раз он помогал мне своей мудростью! Самыми важными для меня стали такие слова. Однажды я пришла к нему, совершенно убитая антисемитской репликой одного из моих учеников: “Юрий Владимирович, как воспитывать детей?! КАК?!!” И он мне сказал: “Женя, у нас есть только два инструмента: слово и личный пример. Слово и личный пример... ”

Вот так я и живу свою жизнь. И со своими собственными детьми, и с внуками, и со всеми моими учениками...

Только слово и личный пример... 

 

Евгения Валентиновна Эткина