Лист 5

 *  *  *

Нет, не белой простыней -- черным бархатом
Ложе брачное мое позастелено.
Ложе узкое, деревянное.
Все в цветах -- хризантемах и лилиях.

Что ж вы, гости дорогие, запечалились?
Что слезинки с лиц утираете?
Полюбуйтесь лучше, как светятся
Под венцом черты мои тонкие.

Ах вы, бедные, убогие, незрячие.
Вы всмотритесь-ка и увидите:
На постели, свечами обставленной.
Возлежит со мной рядом возлюбленный.

Как прекрасен его облик божественный!
Как мерцают глаза его звездные!
Его легкие пальцы так ласковы!
Хорошо мне с тобою, мой суженый.

Маша

  
  

  

 

 Теперь оставалось последнее: написать стихотворение. На этом закончится повесть о Коломбине, прилетевшей в Город Грез из неведомого далека, ненадолго расправившей здесь свои бесплотные крылышки и упорхнувшей из света в тень.

Из света в тень перелетев,
И ни о чем не сожалея,
Исчезла маленькая фея,
Умомолк пленительный напев.

(Перечеркнуто крест накрест)
Нет, это никуда не годится. Первая строчка подвернулась из чужого стихотворения, а последняя вообще черт знает что: "Умолкли звуки чудных песен". Попробуем сначала. 

Ни черту не верю, ни Богу
О да! Умереть -- уснуть.
Письмо позвало в дорогу
Я вещи собрала -- и в путь

(Перечеркнуто крест накрест)

 

Опять не то. Почему-то ужасно не нравится третья строка -- просто с души от нее воротит. И потом, как правильно -- позвало или позвало, собрала или собрала? До чего трудно! И вода остывает, будет холодно. Придется выпустить и набрать новой.

Датский принц напрасно колебался.
Быть ему, бедняжке, иль не быть.

(Перечеркнуто крест накрест)
Нужно без глумливости и не так протяжно. Легче, невесомей.


Смерть -- не сон и не забвенье,
А цветущий, дивный сад,
Где сулит мне пробужденье
Сладкозвучный водопад.

Ущипнуть себя до боли,
Чтоб на воле, средь дерев,
От приснившейся неволи
Пробудиться, умерев.


Маша