«Разнообразие необходимо для нормального воспитания.»

Сергей Менделевич Глаголев
учитель биологии гимназии 1543, 
Работает в школе с 1990 г. 
Интервью записано 10 сентября 2010 г.

 

 

 

ВИДЕОФРАГМЕНТЫ ИНТЕРВЬЮ

 


СЕМЬЯ

Сергей Менделевич, давайте начнем с бабушек и дедушек – кто они были?

Дальше бабушек и дедушек я плохо знаю свою родословную, но жизнь своих бабушек и дедушек все-таки немножко представляю. Мой папа, Мендель Бейнусович Беркинблит, из еврейской среды. Но он никогда не знал ни еврейского языка, ни еврейской культуры, и все знакомые и родственники называют его всегда Михаилом Борисовичем. Мама его, Либа Менделевна (Любовь Михайловна) Портнова, родилась под Курском, в черте оседлости, но после революции очень быстро прониклась революционными идеями и стала в Курске чуть ли не первой пионеркой, а ее брат организовывал в Курске первые комсомольские ячейки. Семья, боясь общаться с «революционерами», купила бабушкиной маме дом в Курске, чтоб как-то ее обеспечить. Там бабушка жила в 1920-е годы. 

А мой дедушка, папин папа, Бейнус Файвишевич Беркинблит, был сионистом и после революции ничего лучшего не придумал, как распространять сионистскую литературу. За это его, конечно, довольно быстро арестовали и выслали в Сибирь. Он сидел в Тобольском централе. Семейная легенда гласит, что после выхода из тюрьмы он попал в рабство к какому-то местному царьку. А у этого вождя были ходики, которые он очень ценил и которые вдруг встали. Дедушка глянул на ходики, увидел, что вроде никакие детали у них не сломались, и сказал, что починит ходики, если его за это отпустят. Его обещали отпустить. Тогда он разобрал ходики на части, раскладывая их на какой-то тряпке, почистил, смазал и снова собрал. Ходики пошли, и дедушку отпустили. Вернувшись из Сибири, он попал в Курск (ему было запрещено жить в столичных городах). И он снял комнату как раз в том доме, где жила бабушка – так они познакомились и поженились. До конца 20-х годов его вызывали в «органы», пытаясь узнать, кому он передавал литературу. Но так и не арестовали – может быть, из-за переезда в Москву. 

Семья переехала в Москву в 1931 г. Дедушка потом работал экономистом в потребительской кооперации. На государственную службу он, видимо, из идейных соображений не поступал. А в первые дни войны он ушел добровольцем на фронт и погиб осенью 1941-го под Москвой. Папе моему в это время было 12 лет. Семья уехала в эвакуацию, потом вернулась оттуда, мой отец пошел работать на Вольфрамовый завод (так он назывался из соображений секретности, на самом деле это была экспериментальная лаборатория, а занимались там не вольфрамом, а токами высокой частоты), потом закончил школу рабочей молодежи и поступил в педагогический институт, после чего около двенадцати лет проработал учителем физики в школе. Он преподавал в шести десятых классах, в каждом из которых было по шесть часов физики в неделю, и это была обычная школа!

 

 То есть, в Вашем детстве отец был учителем?

 Нет. После этого он сменил профессию. Он в 1959 г (через год после моего рождения) начал ходить на физиологический семинар Израиля Моисеевича Гельфанда, который уже тогда интересовался не только математикой, но и биологией.  Вместе с Гельфандом семинар этот вел Михаил Львович Цетлин, Там папа познакомился со многими выпускниками биофака МГУ, с которыми потом долгие годы работал и дружил (это Юрий Ильич Аршавский, Иван Михайлович Родионов, Инесса Августовна Кедер-Степанова, Сергей Адамович Ковалев, Левон Михайлович Чайлахян). В конечном итоге папа мой перешел на работу в Институт биофизики и стал сотрудником Гельфанда. А потом их лаборатория перешла в Институт проблем передачи информации. Долгое время ей заведовал Левон Михайлович Чайлахян, известный тем, что он на самом деле первый клонировал млекопитающих! Это произошло в России в 1987 году.

 И этого никто не знает?!

 Нет, просто это не привлекло такого внимания. Но, правда, их клонировали не из клетки взрослого организма, а из клетки зародыша мышей. То есть это была немножко другая работа по смыслу. В общем, до сих пор папа числится сотрудником этой лаборатории, продолжает заниматься нейробиологией, как это сейчас называется, ну а тогда это называлось биофизикой, нейрофизиологией.

Наверное, надо рассказать, что со школой он тоже не порвал. Много лет был членом жюри Школьной Биологической Олимпиады МГУ, занимался ее организацией. А еще во Всесоюзной Заочной Математической Школе организовал биологическое отделение, и это биологическое отделение ВЗМШ тоже до сих пор работает, и в ней учатся дети из других городов и деревень.

Был недолгий период, когда работал на полную мощность Московский Институт Развития Образовательных Систем – МИРОС – там мой папа заведовал лабораторией биологии, которая, в частности, занималась написанием школьных учебников. Так мы стали с ним соавторами, у нас есть изданные совместно школьные учебники по биологии.

 

А откуда семья Вашей мамы?

Семья мамы жила под Тулой, в Крапивне, недалеко от Ясной Поляны - усадьбы Льва Толстого, и была, наоборот, чисто русская. Предки были крепостными. После отмены крепостного права мой прадед выбился в приказчики, а бабушка, Елизавета Федоровна Глаголева (мамина мама), с самой юности, закончив гимназию, стала школьной учительницей в Туле. И после переезда в Москву она всю жизнь преподавала математику в довольно известной 110-й школе. Это недалеко от улицы Герцена, у Никитских ворот. Там много знаменитых людей училось. Первый, кто на память приходит - это Н.Я. Эйдельман. (До революции эта школа называлась Московская Флеровская гимназия, и в ней учились Мария и Анастасия Цветаевы, Н.В. Тимофеев-Ресовский, Игорь Ильинский. До войны ее окончили А.Д. Сахаров, легендарный глава внешней разведки ГДР Маркус Вольф, некоторое время в ней проучился писатель Андрей Синявский. Там же тогда учились многие дети партийный вождей – например, сын А. Микояна. А позднее, примерно в одно время с Эйдельманом, там учились актер Александр Ширвиндт, режиссер Андрей Михалков-Кончаловский, сын Н.С. Хрущева Сергей и др.). Дедушки с этой стороны у меня не было. Бабушка была матерью-одиночкой, что довольно необычно по тем временам. Мама моя сначала поступила в Московский авиационный институт. Почему-то ей это в голову пришло! А потом перешла в педагогический, где они с папой и познакомились. Она была преподавателем математики, методистом по математике. Она известна как соавтор Гельфанда – написала с ним вместе такие знаменитые книги, как «Функции и графики», «Метод координат» и т.д. Вместе с И.М. Гельфандом и Г.И. Петровским организовывала ВЗМШ (о ней речь пойдет дальше). Сейчас она на пенсии, а папа вот продолжает работать.  (статья "Гельфанд и школа")

 

 

   
      С мамой                                                             Первый транспорт       

 

 
С папой

 

 

   
                  Первый интерес к  энтомологии                      Первый интерес к технике безопасности

 

     
Игра в театре - Буратино                                             Игра в театре - Незнайка

 

     
Елена Георгиевна Глаголева                                            Мендель Бейнусович Беркинблит

 

         

 

 

ОБРАЗОВАНИЕ

Где Вы сами учились, когда пришло увлечение биологией?

Я учился в 35-й английской спецшколе до восьмого класса. Биологией увлекался с детства. Надо сказать, что у меня была очень приличная учительница биологии в школе. Но интерес мой был тогда, конечно, мало серьезный, хотя я ходил на какие-то олимпиады и читал довольно много книжек. Но уже в 9-й класс я поступил в 57-ю школу, где в тот год открылся первый биологический класс. Этот биологический класс, кстати, мы закончили вместе с Мариной Букиной, будущей женой Бориса Петровича Гейдмана. Класс набирала Галина Анатольевна Соколова, замечательный учитель, очень яркий человек. О ней нужно было бы рассказывать отдельно – очень много ярких и важных воспоминаний связано с этим временем и с самой Галиной Анатольевной. И, конечно, это во многом определило мою судьбу, да, наверно, и судьбу всех, кто у нее учился. Из нашего первого выпуска на Биофак поступило десять человек. И многие из них до сих пор занимаются биологией! После поступления мы начали ездить на Звенигородскую биостанцию, потом у нас была практика на Белом море. С тех пор, с 1973 года, я почти каждый год езжу на Белое море. Вот уже почти 40 лет…

Первая практика, на которую мы ездили, кстати, без Галины Анатольевны (она заболела) была в Пояконде, там недалеко. Руководил ею Николай Николаевич Константинов. Мы тогда первый раз побывали на Биостанции МГУ, а также попали в старое поморское село Ковду со старинной церковью. И там нашли дом, где Галина Анатольевна и ее ученики организовали биостанцию, которая до сих пор работает. Галина Анатольевна умерла два года назад, но практики там продолжаются. Чупинские практики 43-ей школы возникли, естественно позже. Этим практикам посвящен отдельный сайт, созданный стараниями Полины Волковой; краткая история возникновения и развития наших беломорских практик там тоже есть (http://herba.msu.ru/belomor/folk/ws_hist.htm). 

Скажите, а в каком году Вы закончили школу?

В 1975-м.

В 57-ой школе Вас учил Борис Петрович Гейдман?

Нет, Борис Петрович меня не учил. К этому моменту уже произошел разгром Второй Школы, Владимир Федорович Овчинников стал директором Заочной школы, и Борис Петрович работал у него там. А в 57-ю он пришел позже. 

Итак, Вы закончили 57-ю в 75-м году… Про поступление Ваше в Университет…

Поступил, хотя не без труда. Мне поставили тройку за сочинение совершенно без всякого повода, просто приписав грамматические ошибки.

Ваши выпускники просили спросить Вас именно про поступление. Были проблемы с пятым пунктом?

Да, некоторые, видимо, были. Но, тем не менее, апелляцию у меня приняли, так же как и у еще одного мальчика той же национальности, и тоже с русской фамилией, кстати говоря. Я не знаю, кем он формально считался, у меня в паспорте в графе «национальность» стояло «русский». Родители решили не связываться с пятым пунктом, а мне как-то было наплевать на это. Апелляцию приняли, и поэтому баллов мне хватило. На Биофак был очень высокий конкурс – наверно, 8 человек на место. А за несколько лет до этого был еще выше – 10 человек на место! Биологию и химию я сдал на пятерки, математику на тройку (у меня способностей математических особых не было никогда), а вот на сочинении отспорил четверку – и мне хватило! Поэтому я поступил.

У кого Вы учились на Биофаке?

В Университете у нас было много замечательных преподавателей. На кафедры мы распределялись на втором курсе. С большими сложностями я попал на кафедру зоологии беспозвоночных и, в общем, об этом не пожалел. Мой руководитель на курсовой и дипломе был Станислав Иванович Левушкин. Тогда он был, наверно, первым специалистом по пещерной фауне в нашей стране. Лекции нам читал Константин Владимирович Беклемишев, очень яркий лектор. 

 

 

     
 Первый интерес к гидробиологии                                    Первый интерес к ботанике

 
 57-я школа Глагол                                                    57-я школа ПТЗ с одноклассниками 


 57-я школа Галина Анатольевна Соколова

   
 Галина Анатольевна Соколова.        Поселок Ковда 1975 год.

 

 

ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

После выпуска из университета как Вы планировали дальше свою жизнь?

Знаете, я никак не планировал свою жизнь. Я всегда в этом полагался на случайности. Мне кажется, что жизнь – это во многом все-таки цепь случайностей. Я почти случайно попал в биокласс 57-й школы – Галина Анатольевна брать меня не хотела, и помогло знакомство моей мамы с учительницей математики из этой школы, Галиной Борисовной Юсиной. На кафедру меня взяли благодаря тому, что моего конкурента отчислили за неуспеваемость; иначе я пошел бы на кафедру высших растений, и специальность у меня была бы другая. И мое устройство на работу после окончания – это тоже удивительная цепь случайностей. Это был очень трудный год – 1980-й, олимпиада. Ставок не было абсолютно! Распределять нас пытались черт знает куда – например, меня в какой-то Госкомгидромет, где непонятно чем надо было заниматься. В конечном счете мне дали свободное распределение, и я остался фактически без работы. Работу было найти трудно. И случайно я увидел объявление в газете, что есть набор в аспирантуру в Институт эволюционной морфологии и экологии животных (ИЭМЭЖ АН СССР). А там работал второй мой научный руководитель, у которого я делал диплом - Николай Николаевич Смирнов. (Знакомство с ним было тоже в какой-то степени случайным – состоялось оно благодаря тому, что преподаватель нашей кафедры А.А. Львова-Качанова предложила мне съездить на конференцию по поведению водных беспозвоночных в поселок Борок, в Институт биологии внутренних вод. Это было учебное время. Откажись я или не отпусти меня кафедральное начальство – и жизнь пошла бы по другому пути). И я стал сотрудником этой лаборатории. Это знаменитая биостанция – первая в нашей стране пресноводная станция на озере Глубоком, в Рузском районе Московской области, недалеко от Звенигорода. Работал я реально не там, а в Москве. Я занимался систематикой дафний, хотя никогда не думал, что стану систематиком. Вообще я хотел быть натуралистом, заниматься поведением животных, но все повернулось иначе... Три года проучился в аспирантуре, подготовил кандидатскую диссертацию. Успел за это время съездить в пару экспедиций в Среднюю Азию, побывал на Памире. А потом опять остался без работы, потому что зоологи в нашей стране никому не нужны… Да они и нигде почти никому не нужны… Пошел временно работать в лабораторный корпус А, в лабораторию матметодов в биологии к Гельфанду – просто на секретарскую, канцелярскую должность. (Тогда это был Институт физико-химической биологии им.А.Н. Белозерского МГУ, ныне на его базе создан и факультет биоинженерии и биоинформатики МГУ. С этим факультетом у нашей гимназии есть договор о научно-методическом сотрудничестве, а его декан и директор института, академик В.П. Скулачев, всегда поддерживал разные формы работы со школьниками в МГУ.) Проработал там пару лет, а потом меня приняли в ВЗМШ - Всесоюзную Заочную Математическую Школу. Я заведовал там биологическим отделением.

Заочная школа – довольно удивительная организация, созданная по инициативе Гельфанда и Петровского, ректора МГУ. В ней учились дети из других городов и сел. Сначала только математике. Учились они по переписке. Им присылали задания по почте, они их выполняли, присылали обратно. Эти задания проверяли в Москве, писали им рецензию и отсылали обратно. Это была не только подготовка к поступлению, а просто занятия математикой для тех, у кого не было серьезных учителей в школе. Там училось несколько тысяч человек, охвачена была вся страна! Потом там возникла биология, потом и другие предметы. Но биология раньше. Это был, кажется, 1973-й год. Проверяющими в Заочной Биологической Школе работали в основном студенты биофака, на общественных началах, никто никакой зарплаты за это не получал. Очень многие были выпускниками биоклассов 57-й, а потом 520 школы, много было и выпускников самой ВЗМШ. И с этими детьми, которые занимались биологией, мы решили устраивать очные занятия – сначала на весенних каникулах, когда они приезжали на олимпиаду в МГУ, потом начали организовывать летние школы. На первой летней школе было человек десять, и почти все они потом поступили в Московский Университет. А были они из самых разных мест – с Сахалина, из Урюпинска, Бог знает откуда! Оказалось, что это довольно интересно, эффективно, что можно изучить биологию таким вот заочным образом. Летние школы ЗБШ стали прообразом ЛЭШ – летней экологической школы, ее организовал выпускник ЗБШ Игорь Окштейн. 

А когда появились очные занятия, то у нас возникла идея, что хорошо бы завести свою биологическую школу в Москве, чтобы детей этих принимать в Москве и где-то селить. В это же время мы познакомились через моих родителей с Борисом Петровичем Гейдманом, который уже работал в 43-ей школе и участвовал в преобразовании ее в экспериментальную гимназию. Это было начало 90-х годов. …

Борис Петрович стал меня агитировать перейти из Заочной школы в 43-ю на постоянную работу, говоря, что сейчас такой момент – дадут ставки, можно открыть класс – «вообще все, что хотите, делайте!» А потом уже такого момента может и не представиться. Мне, конечно, Заочную школу было жалко бросать. Я нашел себе замену – свою одногруппницу Надю Маркелову, она до недавних пор заведовала там биологическим отделением (сейчас им фактически руководит Володя Попов – Надин сын и выпускник биокласса нашей гимназии). Ну, и я все-таки согласился…

 

 


Биофак МГУ, 5-й курс. 1980 год.

 
 С учениками 57-й школы. Карадаг, 1982 г. 
В левой части снимка – С.М. Кашин и Н.Г. Виноградова
Пятая слева - будущий учитель биологии гимназии 1543 Аня Клейман

 

 

 43-я ШКОЛА

 Итак, Вы пришли в 43-ю школу, что было дальше?

Борис Петрович познакомил нас с Юрием Владимировичем Завельским, мы пообщались, я обсудил какие-то условия организации биологического класса. Одним из основных условий было то, что у нас будет десять часов биологии в неделю. Тогда это было реально, потому что не было второго языка, была ниже нагрузка по другим предметам.

 А сейчас сколько в биоклассе биологии?

 В среднем примерно пять, вдвое меньше. Правда, раньше обученпе длилось всего два года, а теперь – четыре. 

А первый биологический класс – это какой год был?

Первый раз мы набирали десятый класс, и они учились только два года. Выпустились наши первые ученики в 1992-м году. Это был сильный класс, из двадцати выпускников десять поступили на биофак (а конкурс тогда был еще достаточно высоким). Наша первая Беломорская практика – 1991-й год, момент путча в Москве. Замечательный эпизод! Берег Белого моря, арендованный деревенский дом, я сижу, работаю, вдруг вбегает совершенно бледная Надя Маркелова, с трясущимися губами и кричит: «Сергей! Сергей! Переворот!» И я подумал, что дети перевернулись на лодке. «Где переворот? На море? На озере?» «Да нет! В Москве переворот! Горбачева скинули!» И я с большим облегчением вздохнул – всего лишь переворот в Москве!...

 

Сергей Менделевич, когда Вы пришли в 43-ю, Вы уже себе представляли, как должно быть устроено биологическое образование в средней школе?

Вы знаете, во многом я это себе уже представлял, потому что, во-первых, учился в биологическом классе, во-вторых, с Галиной Анатольевной я после окончания школы постоянно сотрудничал. Вел занятия и в 57-й школе, пока учился в МГУ, и был даже классным руководителем в одном из классов, будучи аспирантом. Потом я преподавал в 520-й школе, читал там курс лекций по зоологии беспозвоночных. Ездил много со школьниками на практики. В общем, эта схема была заимствована мной у Галины Анатольевны почти без изменений.

 

Скажите, Вы столько лет в школе, что за человек Юрий Владимирович?

Он сложный человек на самом деле, с непростым характером. Но у него есть несколько совершенно замечательных качеств, которыми должен обладать любой директор. Во-первых, он мастер компромисса. Это очень важно в школе, где работают такие разношерстные люди, каждый из которых – яркая личность, каждый тянет одеяло на себя. Надо поддерживать какой-то баланс между всеми этими людьми, и Юрию Владимировичу это удается, он несомненно делает это мастерски. И второе свойство, очень важное и для учителя, и для директора, для любого, наверное, начальника – он дает своим сотрудникам очень большой кредит доверия. Во многих отношениях. И даже когда из-за этого что-то случается, он в большинстве случаев старается своего сотрудника прикрыть от всех внешних давлений, от разных неурядиц, защитить его, дать ему возможность работать в нормальных условиях. Короче, «я свою сестренку Лиду никому не дам в обиду»…Это очень важно! И это, мне кажется, все мы должны в нем ценить. 

 

Каким Вы видите коллектив нашей школы? Мне кажется, что биологи у нас всегда существовали немножко отдельно, сами по себе …

Сначала это была очень большая проблема, потому что отношения с большей частью других учителей были очень напряженные, был явный антагонизм между биологическим отделением и остальной школой. Отчасти мы были в этом сами виноваты, наверно. И мне в том числе не очень тогда казалось важным налаживать эти контакты, взаимодействовать с остальными учителями, с педсоветом. Но отчасти это, как мне кажется, свойство школьной среды самой по себе. Наша школа (я имею в виду не только нашу, а вообще российскую школу) – очень консервативный институт. В ней есть свои порядки, какие-то свои неписаные правила, какие-то нюансы взаимоотношений. И многие учителя биологии до сих пор смотрятся в нашей гимназии как инородное тело именно потому, что у них немножко свой стиль поведения, общения с детьми, вообще стиль жизни. Но с этим ничего нельзя поделать, потому что этот стиль мне кажется важным и для воспитания детей скорее полезным, чем вредным.

А что это за стиль поведения – более свободный? Более близкие, доверительные отношения?

Да, конечно. Это более свободное общение с детьми, более свободное поведение в целом. Многих это коробит. Как это, учитель говорит ученику «ты», и в ответ он тоже слышит «ты», и ученик называет его по имени!!! Что это за безобразие?!! Но я не вижу в этом ничего страшного, все зависит от контекста. И это вовсе не панибратство, это не мешает вести уроки, ставить оценки объективно и вообще не мешает никак учебному процессу. А для воспитания это бывает полезно. 

Но я хочу тут более общую мысль выразить – одна из важнейший функций школы, в том числе такой как наша - это вовсе не обучение и даже не воспитание, а социализация человека. Школа - модель общества. В обществе есть разные люди, которые ведут себя по-разному. И то, что в школе ученик сталкивается с очень разными людьми – это скорее полезно. Кто-то более затянут, ведет себя более строго, формально, не допускает возражений, обращается к ученикам на «ты», а в ответ хочет слышать «вы». Кто-то говорит «вы» и ждет «вы» в ответ. Кто-то общается на «ты» и дистанцию поддерживает более короткую. Это нормально, это разнообразие необходимо для нормального воспитания.

Интересная мысль! Скажите, а в таком случае не следует ли почаще ротировать учеников между учителями, чтобы они знакомились как можно с большим количеством людей. Правда, в этом есть свои недостатки…

Да, да, в этом есть свои недостатки, но есть и свои преимущества. В биоклассах как раз эта идея часто используется. Во-первых, у нас параллельно идут несколько курсов, которые ведут разные учителя, т.е. даже в один и тот же год ученик имеет дело с несколькими преподавателями биологии, и ему есть, с чем сравнивать. У нас есть классы, где в восьмом работает один учитель, в девятом другой, а в десятом третий. 

 

Скажите, какой в школе самый главный предмет?

Главный предмет… Я сначала отвечу шуткой, не своей, правда. Есть такая книжка малоизвестного автора. Там детям задали писать сочинение на тему «Самый главный предмет». Сочинение, естественно, задали на русском, и надо было написать: «самый главный предмет – русский язык». Достаточно было написать эту одну фразу, пусть даже с ошибкой, чтобы получить пять! Но главный герой не понял, о каком предмете идет речь. Он решил, что предмет - это что-то твердое. Он написал: «самый главный предмет – зажигалка!» Книжка называется «Записки выдающегося двоечника», рекомендую…Там довольно реалистично и очень смешно описаны некоторые школьные порядки и взаимоотношения учеников и учителей. 

Давайте отвечу не очень стандартно. Наверно, в школе нет самого главного предмета. Для каждого ученика может быть какой-то свой самый главный предмет. Для кого-то это математика, для кого-то биология, для кого-то история. И это целиком зависит от того, как ученик воспринимает этот предмет и как он воспринимает учителя. Так что самый главный предмет – это предмет, который оказывает наибольшее влияние на ученика.

Как все-таки это происходит? Это больше зависит от склонностей ученика, сформированных в детстве, или от личностей, с которыми он сталкивается в школе? Как люди выбирают – идти в биокласс или в маткласс? Где начало этого разделение?

Научные исследования показывают, что от генетики интеллектуальные способности человека зависят где-то в среднем на 50 процентов. Остальное - это среда. Ну и здесь, наверно, соотношение примерно такое же: 25 процентов - это какие-то склонности, возникшие в раннем детстве, влияние родителей, а оставшиеся 25 процентов - это школьные учителя. 

Как дети выбирают специализацию? По-разному. Чтобы попасть в маткласс, надо иметь математические способности, и они-то точно в какой-то мере генетически детерминированы, предопределены, хотя, конечно, если ребенок их не развивал, не занимался в кружке, не ходил в нашу вечернюю школу, поступить ему будет трудно. Так что поступление в математический класс сильно предопределено. А во все остальные классы случайно идут. 95 процентов детей попадают в спецклассы случайно, в основном, потому что их толкают туда родители! Кто-то делает случайный выбор из-за того, что был хороший учитель в седьмом классе, понравился учитель истории, понравился учитель физики, понравились уроки биологии, и все. Это ничем не предопределено!

В среднем, попадаются один или два ребенка на два класса, у которых есть яркая склонность к биологии, способность ей заниматься. Ну вот видно, что это натуралист до мозга костей! Обычно они увлекаются зоологией или ботаникой. Вот Даррелла все читали? Судя по его детским воспоминаниям, он таким был с детства. И у нас было несколько таких учеников – маленьких Даррелов! Но их очень мало…

   

   


         В 43-ей школе

  

    

ПОХОДЫ, БИОПРАКТИКИ

Еще такое впечатление от биоклассов разных лет, что если все остальные в школе «дружат горизонтально», по своим параллелям, то биологи «дружат вертикально», т.е. они всегда лучше знают биологов старше или младше себя, чем учащихся с ними в одной параллели математиков и гуманитариев. Почему так?

Вы знаете, в последние годы это не совсем так. Уже лет десять, по моим наблюдениям, биологические классы хорошо встроены в горизонталь, они активно общаются со всей параллелью, у них есть и дружба, и любовь, и часто совместные поездки. Другое дело, что у биологов вертикальные связи гораздо сильнее. Это правда. Но это естественно, потому что многие старшие ребята ездят на практики повторно. Иногда их меньше, иногда больше, иногда на какой-то практике старших и младших бывает поровну. И именно там они знакомятся, и там возникают эти вертикальные связи. И это очень важно. Мне кажется, что это большой плюс.

В чем польза таких выездов помимо изучения биологии? Что там происходит с детьми?

Общаются, знакомятся лучше друг с другом, с нами. В школе на общение мало времени остается. Там гораздо больше. Это общение неформальное, совсем не только по поводу биологии – так, вообще, «за жизнь». Совместные пения, чтения, гуляния, развлечения, и это важно. Потом важно, что дети там все-таки начинают заниматься самостоятельной работой. Это, конечно, можно делать и в школе, но на природе для биологов естественнее. Какие-то первые эксперименты, первый сбор данных – на этих практиках начинается игра в науку, которая потом нередко приводит и к публикации вполне полноценных научных статей. А еще надо набраться впечатлений! Там, конечно, ярких впечатлений гораздо больше, чем на школьных уроках. Еще, особенно для нынешних детей, очень важно, что они там ведут все-таки самостоятельную жизнь. В городе они настолько под родительской опекой, под опекой учителей – и пылинки с них сдувают, и пальцем они дома не пошевелят, и вообще все расписано по часам. На природе это совсем не так. Там приходится заниматься самообслуживанием, готовить еду, что-то делать, следить, чтоб вещи не промокли и так далее. И это полезно. Способствует взрослению.

 

Биопрактики
biop01.jpg
biop01.jpg
biop02.jpg
biop02.jpg
biop03.jpg
biop03.jpg
biop04.JPG
biop04.JPG
biop05.JPG
biop05.JPG
biop06.JPG
biop06.JPG
biop07.JPG
biop07.JPG
biop08.JPG
biop08.JPG
biop09.JPG
biop09.JPG
biop10.jpg
biop10.jpg
biop11.jpg
biop11.jpg
biop12.jpg
biop12.jpg
biop13.jpg
biop13.jpg
biop14.jpg
biop14.jpg
biop15.jpg
biop15.jpg
biop16.jpg
biop16.jpg
biop17.jpg
biop17.jpg
biop18.jpg
biop18.jpg
biop19.jpg
biop19.jpg
biop20.jpg
biop20.jpg
biop21.jpg
biop21.jpg
biop22.jpg
biop22.jpg
biop23.jpg
biop23.jpg
biop24.jpg
biop24.jpg
biop25.jpg
biop25.jpg
biop26.jpg
biop26.jpg
biop27.jpg
biop27.jpg
biop28.jpg
biop28.jpg
biop29.jpg
biop29.jpg
biop30.jpg
biop30.jpg
biop31.jpg
biop31.jpg
biop32.jpg
biop32.jpg
biop33.jpg
biop33.jpg
biop34.jpg
biop34.jpg
biop35.jpg
biop35.jpg
biop36.jpg
biop36.jpg
biop37.jpg
biop37.jpg
biop38.jpg
biop38.jpg
biop39.jpg
biop39.jpg
biop40.jpg
biop40.jpg
biop41.jpg
biop41.jpg
biop42.jpg
biop42.jpg
biop43.jpg
biop43.jpg
biop44.jpg
biop44.jpg
biop45.jpg
biop45.jpg
biop46.jpg
biop46.jpg
biop47.jpg
biop47.jpg
biop48.jpg
biop48.jpg
biop49.jpg
biop49.jpg
biop50.jpg
biop50.jpg
biop51.jpg
biop51.jpg
biop52.jpg
biop52.jpg
biop53.jpg
biop53.jpg
biop54.jpg
biop54.jpg

 

 

ПРОФЕССИЯ УЧИТЕЛЬ

Сергей Менделевич, а важна ли в школе гражданская позиция учителя? И как формировалась Ваша гражданская позиция? Надо ли ее высказывать в школе?

Знаете, это очень сложный вопрос, и я не могу ответить на него однозначно. Однозначно то, что учителю гражданская позиция нужна. А вот насколько напрямую он должен ее высказывать в школе, на уроках, в общении с детьми? Может быть, скорее нет, чем да. Скорее нет, чем да… 

Этот вопрос всегда был сложным, он и сейчас остается сложным. Я над ним много думаю, почти постоянно. Приведу пример, который, может быть, покажется странным, но он показывает, насколько эта проблема важна. Вы знаете, что всех научных сотрудников в советское время посылали на субботники и в колхозы «на картошку». Это совершенно не входит в служебные обязанности ни учителя, ни научного сотрудника, и понятно, что это вообще безобразие по большому счету. Экономического смысла в этом никакого не было. Для чего это делалось? Для того, чтобы все ходили по струнке и делали, что им велят, проявляли свой конформизм и понимали, кто они такие есть, правда же?

Вот что должен делать научный сотрудник, которому его заведующий лабораторией говорит: «Завтра ты пойдешь на овощебазу»? Если он туда идет, то он, конечно, подыгрывает властям и проявляет конформизм. А если он туда не идет, то он подводит своего заведующего, а тот должен будет послать вместо него кого-то другого, его же коллегу, и все будут косо на него смотреть. А что будет, если все не поедут на овощебазу? Что будет? Заведующего уволят и поставят вместо него какую-нибудь сволочь! Что будет, если учитель начнет реально бороться за гражданские права? С кем ему придется в первую очередь бороться? С чиновниками. Если все учителя какой-нибудь школы всерьез начнут проявлять свою гражданскую позицию и бороться за гражданские права, то директор этой школы не просидит на своем месте и недели! И все это прекрасно понимают…

 Ну, это Вы говорите про серьезную деятельность и борьбу, а что касается воспитательного общения? Учитель ведь может больше, чем просто выходить 31-го на площадь и махать там флагами. От него столько зависит, его слушают с открытым ртом столько детей, которые потом вырастут!

Понимаете, здесь возникает тоже очень серьезная проблема… Ведь, если учитель только говорит и ничего сам не делает, то все ученики видят, что слова – это одно, а дела – совсем другое, слова расходятся с делами. И это имеет место в реальности. Это очень большая проблема воспитания: говорим мы детям одно, а делаем другое! И поэтому наши слова, если ребенок умный и достаточно взрослый, он воспринимает с большой поправкой. Нет, конечно, надо говорить! Надо говорить и про то, как должно быть, и про то, что творится на самом деле. Все это надо обсуждать с детьми. Но, мне кажется, я достаточно ясно сформулировал, в чем я вижу здесь главную проблему: эти слова будут расходиться с нашими делами…

 

Скажите, есть у Вас определение профессии учитель? В двух-трех словах, что такое учитель?

Учитель – это человек, который может оказать влияние на ученика. Кто-то может быть гениальным воспитателем и может повлиять на жизненную позицию ученика. Но таких учителей, наверно, наперечет. Их роль, конечно, самая важная, потому что они действительно могут изменить жизнь человека. Когда я шел работать в школу, я надеялся, что смогу стать таким учителем, но эти надежды не оправдались, просто в силу, как говорит Юрий Владимирович, структуры личности. Оказалось, что у меня она неподходящая. Ну а кто-то может оказать другое влияние – например, заинтересовать своим предметом и определить выбор профессии. Это тоже очень важно, потому что работа, профессия, я считаю, все-таки один из самых важных аспектов в жизни человека. Учитель – это тот, кто может оказать влияние на ученика, положительное влияние, и тем самым как-то изменить его дальнейшую жизнь.

 

   


 

 

   

ВЫПУСКНИКИ

Глядя на ежегодные поступления выпускников 1543, можно сделать вывод, что Вы на выбор профессии влияете очень сильно! Как проходит пора вступительных экзаменов для Вас? Насколько Вам это важно? Как Вы следите за жизнью выпускников после школы?

Важно. Стараюсь следить. У нас в этом году будет тридцать пять лет гимназии и двадцать лет биоклассам. Мы попробуем это отметить и немножко пособирать камни, поузнавать, кто чем занимается, кто где работает. Уже пора! 

После 5 декабря 2010, когда прошла эта встреча мы спросили С.М., как она прошла. Вот его ответ - 
/ На вечер пришли примерно 180-200 человек, точно не считали. Из присутствовавших выпускников ровно 100 заполнили анкеты. 43 из них – студенты. Из остальных 57 человек работа 50-ти так или иначе связана с биологией. 21 человек – кандидаты наук, доктор пока один (Д.В. Ребриков). Особенно приятно, что около 20 человек согласились прочитать какую-нибудь популярную лекцию в нашей гимназии. Из тех, о ком я знаю, преподают биологию в других школах 3 человека (Никита Тиунов, Володя Попов и Саша Тертицкая), а в биоклассах из выпускников 1543 в разные годы работали (вели занятия в гимназии) как минимум 8 человек. Сейчас – четверо. Некоторые материалы вечера есть на сайте http://www.bioclass.ru. Спасибо всем, кто пришел, а особенно тем, кто помогал организовать этот вечер!  /

Важно, куда они поступили, конечно. На биофак стало поступить гораздо проще, чем раньше. Сейчас и на психфак оказалось поступить проще – недавно это было очень сложно, но конкурс упал. Сложнее поступить в мединституты, а процент людей, который туда собирается, все время растет. Не знаю, как они там поступают – понятно, что по-разному – но тоже поступают. Даже на такие сложные факультеты, как факультет фундаментальной медицины и факультет биоинформатики и биоинженерии в Университете – там очень маленький прием, туда сложнее всего поступить, и то кое-кто поступает, если они к этому целенаправленно готовятся. 

Выбор профессии… Я Вам скажу, что, к сожалению, это вещь тоже во многом случайная. Вот поступил человек в биокласс и занимался усиленно биологией. Даже если он не очень ею интересуется, куда ему податься? Кто-то находит в себе силы сказать – нет, я понял, что это не моя стезя, я поступлю в художественное училище, я пойду в технический вуз, в МГТУ имени Баумана. Такие есть. И это правильно, конечно. А кому-то это сложно, кого-то по-прежнему пихают родители. Но, конечно, мне хотелось бы, чтобы, например, на биофак МГУ поступали самые сильные ребята, которые действительно увлечены, чтобы о наших студентах там хорошо думали, говорили: «О! Он из 1543! Давайте его возьмем на нашу кафедру.» И в целом, наверно, так и есть. Наши выпускники на хорошем счету.

  

 

   
 Кавказ.                                                                     Тайланд.

 

   

ШКОЛЬНЫЙ ТЕАТР

Сергей Менделевич, а как Вы смотрите на саму атмосферу школы? На творческие вечера, спектакли, КВНы? Вы в них активно принимаете участие, как мы знаем, и довольно давно.  

Я редко выхожу на сцену на самом деле, только когда очень просят, да и то не всегда…

Не мешает ли учебному процессу, когда дети видят Вас не в роли серьезного учителя, который стоит за кафедрой, а совершенно наоборот?

Ой! Нет! Ну что Вы!! В этом смысле у меня позиция очень четкая. Никакой юмор, никакая буффонада и клоунада не может уронить ничьего авторитета. Ну что Вы! Я знаю один прискорбный случай, когда наш ученик, поступив на биофак, нарисовал карикатуру (причем вовсе не злобную) на своего лектора, почтенного профессора, заведующего кафедрой, и вывесил ее в Интернете в своем Живом Журнале. Лектор про это узнал и очень обиделся. Он очень уважаемый человек, мне не хочется говорить о нем плохо, но здесь он проявил просто глупость. Радоваться надо – это ж какая популярность! На тебя карикатуры рисуют! Так что нет, здесь все однозначно. Для учителя вообще очень важно чувство юмора – это одно из главных качеств, которое ему просто необходимо.

 

    

  
"Бандитский Петербург", 2003 год 

 
 Капустник 2004 года                                                             Капустник 2008 года

 

 

ЛИТЕРАТУРА

Еще вопрос, который мы всем задаем: любимые книги, которые Вы бы порекомендовали выпускникам перечитать из школьной программы. Книги, повлиявшие на Вас в разные моменты жизни.

Вы знаете, я много читал книг, причем в основном в школе, особенно в старших классах. За два последних класса школы я, наверно, прочитал больше книг, чем за всю остальную жизнь. Так что немножко уже все это, конечно, стерлось. Булгаков мне очень нравится, наверно, один из моих любимых писателей. «Мастер и Маргарита», «Театральный роман» и другие его произведения. Я их очень люблю, хорошо знаю. Может быть, как ни странно, влияние на меня оказала поэзия. Я не очень хорошо ее знаю, да и вообще литературу знаю гораздо хуже, чем, например, мои родители. Это очень жалко… Но я увлекался Цветаевой в свое время, Пастернаком. Пожалуй, я считаю, что это два самых гениальных русских поэта. Я в свое время в школе прочитал почти всего Чехова, а недавно многие его рассказы, повести и пьесы перечитал ... 

В связи с юбилеем?

Нет, просто так, сложилось, под руку попался. Стоит собрание сочинений – вытащил том. Некоторые книги я, кстати, прочитал очень поздно. Например, «Хаджи-Мурата», недавно только прочитал. Почему-то он не попадался мне раньше, в школьной программе его не было, не знаю, как сейчас. Но по одной этой повести сразу видно, что Толстой гениальный писатель. Да и мысли там многие мне созвучны. А вот Достоевского я читал мало. К стыду своему признаюсь, что даже «Идиота» не прочитал, но прочитал все-таки «Преступление и наказание» еще в школе, а после нее «Братьев Карамазовых». И он мне совершенно чужд. Вызывает отторжение. Полное. Но это известно, что «кто-то любит кошек, кто-то собак, кто-то чай, кто-то кофе, кто-то Толстого, а кто-то Достоевского».

 …нет просто равнодушных - либо любят, либо нет…

Да, тоже, значит, способный писатель – раз никого не оставляет равнодушным!

 

 

 

 

 ПОЖЕЛАНИЕ ВЫПУСКНИКАМ

Сергей Менделевич, пожелания выпускникам. Своим и просто выпускникам школы…

  Хочу пожелать, чтобы у них остался интерес к жизни вообще и интерес к науке, которую они выбрали. Чтобы им было интересно учиться дальше.

Вы знаете, для нашей гимназии, может, не вредно было бы пожелать, чтобы у них не было снобизма, чтобы они не думали, что они такие замечательные, исключительные. А, если они этого и не думают, то чтобы не замыкались в своем прежнем круге общения. Для выпускников специализированных классов это иногда большая проблема. Они так привыкли к какому-то своему стилю, к своим собственным словечкам, собственному фольклору, что им трудно наладить контакты с внешним миром, с другими людьми. Впрочем, все-таки это все преодолевается и без наших пожеланий. Обычно курсу ко второму. 

 

 

 

 

О СЕМЬЕ

Сергей Менделевич, если можно, расскажите о Вашей жене, детях

Моя жена – Елена Алексеевна Мусаткина. С ней вместе мы учились в биоклассе 57 школы, были на первой беломорской практике. Это была самая красивая девочка в классе, и многие мальчики за ней ухаживали. Видимо, я оказался самый настырный… Мы поженились, когда я учился на первом курсе, и до сих пор живем вместе. 
Лена два раза пыталась поступить на биофак, но неудачно. Она работала на кафедре эмбриологии в МГУ, потом некоторое время лаборантом в ВЗМШ, и параллельно училась в МГЗПИ (заочном пединституте). Учеба эта длилась 8 лет – за это время Лена родила двух наших дочек. После окончания института некоторое время Лена проработала в 520 школе, у Галины Анатольевны. Она была классным руководителем двух биоклассов (один из них, в котором училась Таня Браславская, вела два года и выпустила). С ее учениками у нее сохранились очень теплые отношения. Но оказалось, что Лена не может давать уроки – выходя к доске, она молча плакала… Поэтому она перешла на работу в лабораторию регуляции клеточных и вирусных онкогенов Института канцерогенеза РАМН. В эту лабораторию ее пригласил Миша Штутман – выпускник 57 школы, у которого когда-то классным руководителем был я и с которым в 1989 г мы на Белом море выбрали место для будущих практик 43-ей школы. Так мы поменялись ролями – я из науки ушел в школу, а Лена из школы – в науку. Лена защитила кандидатскую диссертацию, опубликовала немало статей в международных журналах, несколько раз работала за границей. В Институте канцерогенеза она проработала много лет, но недавно перешла в Институт биоорганической химии РАН, в лабораторию Сережи Лукьянова – другого выпускника 57 школы, ставшего всемирно известным ученым. 

У нас трое детей, и все они кончили биоклассы гимназии 1543. Вообще-то это дурацкая традиция нашей гимназии – учить собственных детей. Можно только позавидовать тем учителям, которые от этого смогли воздержаться (как, например, Андрей Николаевич Квашенко). Но дети, кажется, не сильно пострадали. Моя старшая дочка (кстати, проучившаяся сначала пару лет в гумклассе) Надя Глаголева окончила биофак МГУ, сейчас она – сотрудник кафедры эмбриологии. Младшая дочка, Аленка Глаголева, тоже окончила биофак, она – сотрудник кафедры физиологии растений. Кстати, ей долго принадлежал абсолютный рекорд по числу посещенных практик биологического отделения (сейчас, наверное, ее обогнали Полина Волкова и Люда Абрамова). И Надя, и Аленка преподают студентам. В науке они пока сделали немного, зато у каждой по двое детей – у Аленки два мальчика, Митя и Коля, а у Нади две девочки - Саша и Соня. Оба моих зятя – тоже биологи, так что моя семья – уже довольно мощная биологическая династия. Мы вполне могли бы взять на семейный подряд небольшой биологический факультет какого-нибудь университета… Наш младший сын, Алеша Глаголев – студент второго курса Московского психолого-педагогического университета (МГППУ). Обучается он там на отделении экстремальной психологии. Что из этого выйдет – посмотрим… 

 

 


 Лена Мусаткина. 57-я школа, 1975 год


Лена Мусаткина. Эстония. 1984

   
Надя, 1980 год.                                                Алена и Надя, 1984 год

 

   
Дети, 2007 год.                                                                                            Сын, 2010 год

 

   
Внуки, 2010 год.

 

 

 

Расспрашивали - иеромонах Савва (Марков) и Сергей Павловский
Расшифровывала интервью - Анна Дмитриева (XXVII)



 

www.1543.ru