Малышка на свободе
Тебе шестнадцать лет, к чему же эта спешка?
Я часто говорила - они тебя ревнуют.
Не слушалась, малышка!
Упоминала всуе
Его простое имя. Тебя считали пешкой!
Ты убиралась в доме, ты вышивала крестик,
Тебя любила мама, и папа был доволен.
Возник квадрат меж вами,
Иль четырехугольник
Из-за него по венам струится жажда мести.
Перемывала кости и плакалась подруге,
Заправила постельку, сама закрыла двери
Закатывала тысячу
Немаленьких истерик,
Ища успокоенья в лесных кудрявых звуках...
И нищенствовать страшно, и возвращаться больно,
Малютка спит под елью, укрывшись одеялом
Таким родным и теплым,
Пускай и виртуальным,
Ей может очень плохо, зато она свободна!
И первый раз девчушка закурит сигарету,
Что вытащила ночью из папиной барсетки.
Малышка на свободе -
Как зверь в просторной клетке.
Заплачет, понимая, что ждать бедняге лета.
Спасти ее нетрудно, да кровью обливают
Сердечко молодое родительские чувства,
А я ведь говорила!
И пусть им будет пусто!
В лесу моя малышка тихонько умирает...
Лебедь. Турнир за Великого Амба.
Улетающий в дальние дали белеющий лебедь
Вниз по шумной реке желто-солнечный лист ясноокий.
Он такой же безумный, как ты, и слегка одинокий,
Улетающий в дальние дали по синему небу...
Он не ищет любви посторонней, не ищет спасенья,
Запечатанных тайн, в свое время ключа не нашедших.
Он не знает понятий "быстрей", "опоздание", "спешка",
Птице просто пока не хватает немного везенья...
Ему нравятся часто идущие осенью ливни...
Он на месте застыл. Он как будто кого-то заждался.
Что ж ты, Господи, так над любимой его надругался?
Над красивой лебедушкой, славной, немного игривой?
И отныне на свете один наш белеющий лебедь
Не посмел любоваться закатом и вновь веселиться.
Он лишь с грустью смотрел, как такие же белые птицы
Улетают в далекие дали по синему небу...
Свидание...
Никогда не забуду. он был или не был
Это вечер...
(А. Блок.)
Рассыпет жемчуг по земле
Серебряный вечерний ветер
И вкус клубничного желе
Прекраснее всего на свете...
Луч солнца катится к руке
Переливается на столике
По облаку, как по реке
Рисует круг и треугольник
Прекрасный взор твоих очень
Рассудка не меня лишает
И пламенный огонь свечей
Не мой горящий взгляд прельщает
Мое дыханье в унисон
С дыханьем ветра воздух гладит
Ласкает плавный небосклон
Асфальт и блики водной глади
Перо синицы встрепенет
И белой лебеди коснется
А, может, в сердце проскользнув
Твое, любовью в нем проснется!
Письмо
Последние письма,
Последние строки..
Как больно, как страшно...
Прости, прощай, красивый мой... с любовью
Постскриптум: "Ты меня не забывай"
По щекам слезы в тишине и подпись кровью
Мне некуда спешить...секунда - край
Твой сон я отпустила счастья ради
Мне и сейчас неплохо без тебя
Ловила искорки мечты в нелепом взгляде
И посылала свои письма не любя
Не чувствовала слов, летевших градом
Не слышала сердец, что в унисон
Стучали, только мне теперь в награду
Алмаз сей тишины преподнесен.
Стекольщик грустный, выдуй моей жизни
Красивый, хрупкий, маленький кристалл
И может быть я стала чуть капризней
Да только ты еще скупее стал.
Слезинки на лице, как будто свиты
Из стеклышек, летящих по щекам
Ты только не пиши опять.Постскриптум
"Мы больше не увидимся...Пока"
Забытая любовь...
Застывшая земля. Сейчас ты мне так нужен!
Застывший мрак в ночи
Застывшая Москва
С тобою нет меня, а голос мой простужен.
И сколько не кричи -
Как будто не жива.
Я заперта в любви, отпущена разлукой
Я расскажу секрет,
Что надо записать.
И сколько не зови - я опускаю руки,
Когда прощают бред,
Вдруг начинаешь врать...
Когда меня убьют, затасканную горем
Забитую, как гвоздь,
Напрасную, как грех.
"Вон облака плывут" - красиво, я не спорю.
И знаю, это дождь,
А он сказал, что снег.
Иное говорят, и думают иначе
Мы разные, а он
Сказал: "Ты что, пустяк!"
И лес похож на сад, по веткам белки скачут
Иное говорят
И думают не так.
Шутила о чужой и черствой недотроге,
И пусть по венам кровь
И пусть моя вина.
Убитая мечта, застывшая немного,
Забытая любовь,
Забытая страна.
Ночь...
Ночь, улица, фонарь, аптека...
Вновь в ледяной Москве сегодня ночь
Ночь, не зависимая от глухого чувства
Вдоль мостовой реки безумно грустно
И фонарям гореть уже не в мочь...
Страдания полночных площадей
Страдания высоких старых зданий
Они уже красивыми не станут
Мой город будто их недоглядел
Промокшая под ливневым дождем,
Усеянная лужами дорога
Пожалуйста, уйди во мрак тревога
И больше не шути со мной о нем
Москва, ты Родина, а я родная дочь
Родная площадь,там же памятник Победы
Родные улицы, родные их секреты
Родной бульвар, родной асфальт, родная ночь...
На том свете
исчезнуть, и вдруг увидеть
как в тебе нуждались другие,
в театре скрываться под гримом,
ночами ножом харакири
по теплому, по живому!
и быть подобной другому,
который давно одинокий.
и в этом безумном мире
всегда лишь споры и склоки,
а вместо мелодии громом,
(иль звуком выстрела в тире)
детей приглашают на завтрак!
а вместо объятий удары
на лице засыпают сонно
замужних особ и богатых...
человек человеку - гиена,
и на сердце отмерзшем гангрена,
а по улицам ходят клоны -
газеты меняют на Йены,
чуть-чуть подороже журналы,
(вам честно скажу, ненамного),
на них получают юани,
по бульварам гуляют долго...
на лицах восторг щенячий,
в душе - завистник суровый,
вот в метро девчонка с коровой,
все ходит и денег клянчит...
на водку и на сигареты,
и, теплым шарфом согретая
пойдет на вокзал, как кляча,
с бутылкой в обнимку лето
встречать, когда минус восемь,
и уже за горами осень,
яркого желтого цвета,
какая ж я глупая! мама!
от чего моя совесть бежала?
в ожидании теплого рая,
ананасов в оливковом масле?
слив и фиников, добрых людишек,
убегала я, жизнь презирая...
ненавидя того, кто есть Свыше,
попивая солярки и краски.
и кидаясь с высокой вышки
в глубину городского асфальта...
Боже, Боже - верни все обратно...
...на кровати, по белой ткани
кровь стекает с лезвия. Мимо.
но когда ты уже на грани,
не забудь и скажи: "Я сильный,
все возможно, и жизнь терпима!!!".
"Dolce & Gabbana"
Целыми днями по телеэкрану:
"Все продается и все покупается".
Черным по белому "Dolce & Gabbana",
То, что дешевле, уже не считается.
Что же еще, кроме марки нам надо?
Что ничего век назад и не значило?
Черным по белому вышито "Prada",
Это еще не конец - только начали..
Радость для модниц - сезон тоже начат,
Милые кофточки, вешалки, столики,
Черным по белому, видишь, "Versace",
Как по бумажечке крестики-нолики...
Шторки примерочных, тонкие стенки,
Только поверьте мне - это не главное.
Черным по белому вышито "деньги",
Сердцем и силой любви по тщеславию...
Вдова
- Он не приедет.
- Чья вина?
- Сама поразмышляй - война!
Она стояла на пустом перроне,
Как брошенный измученный щенок...
И никого уж не было в вагоне,
Да только он приехать к ней не смог.
Она стояла рядом с проводницей,
Держа в руках солдатскую шинель,
Она смотрела в радостные лица,
А рядом с ней стояла его тень...
И по щекам катились слезы градом.
Пусть наконец-то выпадет ей куш!
Она ведь знала - после Сталинграда
К ней врят ли возвратится ее муж.
Его друзья... "О, Господи! Где милый?
И где на свете этом Божья власть?!"
Они молчали. Не хватало силы.
Ушли, сказать ей правду не решась...
Убита горем, скована из стали.
У женщины огромная беда.
Она с тех пор стоит на том вокзале,
И все еще встречает поезда...
Дорога к небесам
Дорогу показали к небесам
Нам ангел белый с демоном зублудшим...
Лишь нам с тобой, здесь безусловно лучшим,
Лишь нам с тобою, слышишь, только нам...
Как здесь красиво! Только оглянись!
Вон наверху Иисус Христос состарил
Снег на вратах Небесных Канцелярий...
Давай еще одну попросим жизнь!
Одну на нас двоих! Переиграй
Всю быль земную, я тебе в подмогу
В стакан налью совсем немного грога...
Ну а пока свершим поездку в рай!
Не бойся, это очень добрый лев.
Смотри, вдали играет львенок с тигром!
Прошу, давай возьмем с собой калибри
И выпустим в невычищенный хлев
С тех пор, когда родился там Господь,
Волхвов (писал Да Винчи) поклоненье,
А нас с тобой на этот день рожденья
Не приглашали... Знаешь, моя плоть
На Землю требует вернуться поскорей!
Пожалуйста, мы снова будем вместе
Прочтя молитву... И начав там песню,
Вернемся мы кумирами людей!!!
Горячего. С перцем. За Мессира.
Черствый хлеб размягчить очень трудно, а сердце
Так запряталось в грудь, что мой хрупкий Амур,
Приготовил глинтвейна с гвоздикой и перцем,
Чтобы этот кусочек обратно вернуть...
Помнишь, грели мы руки "под темной вуалью"?
Не читаешь Ахматову? Странно...Я - да.
Ты из перьев и пуха, из меди и стали,
Ну а я - невесомость, ночная звезда...
Сохрани этот день, запиши его в память,
Без стыда, без следа ты покинешь перрон.
Я тебя не люблю. Может быть. И на скатерть
Мы рассыпали мыслей своих миллион.
Ты пытался уйти. Ты пытался согреться.
Посмотри мне в глаза... "Боже, как я могла!"
Ты оставишь глинтвейна. Горячего. С перцем.
Как источник любви, как источник тепла...
2006 год
Юлия Муллина, XXXVI (7-Б)
вернуться к разделу Творчество