I know I must surrender to your kiss of fire (с)
Здесь. Распишись.
В уголке моих губ и на мочках ушей.
Как проворная рысь,
Бежит карандаш по бумаге, не видя полей.
Так и ты напиши,
Неразборчиво, грубо и смело.
Все слова хороши:
Все возьмет, словно воск, размягченное тело.
Пусть твой почерк живет
В моем взгляде, в походке, в одежде.
Изумительный мед,
Как могла я его не попробовать прежде?
Как могла не сказать:
Give your lips - хриплым голосом Луи?
Я лишь только тетрадь,
В каждой строчке - твои поцелуи.
* * *
Я - брошенный в ручей короткий окурок,
Плывущий беспомощно по мостовой,
Под дождем, жестоким, как набег турок.
Лишь бы только твоей смуглой рукой
Был он брошен в быструю серую воду,
К радужной яркой бензиновой пленке,
К оберткам вошедших недавно в моду
Конфет, к бумажному кораблю ребенка.
Снизу вверх я смотрю на великанов-прохожих,
Привыкая уже к грязи в подошвах ботинок,
Кажется, теплых, будто казацкий кожух.
А мне-то тепло зачем? - непоправимо,
Легко, послушно и быстро, словно
Собака, на зов бегущая по мягкой траве -
Я плыву в ручье, как река огромном,
Горечь твоих губ несу - по Москве.
* * *
По мне прошло монгольское нашествие.
Лежит растоптанная пыльная трава.
Меня ударило сверкающее лезвие,
Как хрипло я дышу едва-едва.
И поперек души - глаза раскосые
Чернеют, словно выжженное поле.
И, как девица, распустила косы я.
Вы видите? - в них прядь, белее соли.
Когда-нибудь куплю энциклопедию
Брокгауза и Эфрона. Приглашу
Веселых иностранцев. Lady, you
Are amazing - скажут. Я не возражу.
Возьму случайный томик с книжной полки.
О, ты, коварная, слепая буква "М"!
Вонзились в сердце мелкие осколки
Былого чувства. Все в порядке, maґam?
Да, все в порядке. Как вам объяснять,
Англоязычным, жизнерадостным, спокойным,
Что по душе моей прошла степная рать,
Нездешним опалила солнцем знойным?
По мне прошло монгольское нашествие,
И след его с судьбы своей не смою.
Остался шрам - не зря блистало лезвие.
Как книгу, душу вам случайно я открою:
Там города горят, там скачет войско конное.
Как же я, сильная, могла с тобой смириться?
Я все смотрю в слова эти бездонные,
И не могу перевернуть страницу.
* * *
Ты, конечно, забыл годы жизни Эль Греко,
Как прибрежный песок забывает ладья.
Я стала угрюма, как нищий калека,
И мрачна, как Толедо во время дождя.
Эта мрачность - смешна. Я - нелепейший комик.
Семиструнную дуру в руки взяла.
Зашептались насмешливо - подоконник,
И картины, и лампы, и ножки стола.
Засмеялись горько над глупой гитарой
С расстроенной, нервной, надрывной струной.
Романс я играю - заезженный, старый,
И ноты узнать не могу ни одной.
А слова - растерянны, как нездешний
В огромном городе - где мой покой? -
Как птицы весенние со скворечни,
Срываются с губ оголтелой толпой.
Предсказать ничего никогда невозможно.
Отпускаю на ветер поток этих слов.
На глине споткнувшись неосторожно,
Рыбак потерял свой щедрый улов.
Я в плену режиссерских хитросплетений,
Зритель пристально смотрит, целясь в упор.
Куда приведет меня в следующей сцене
Сюжет? Что подскажет разумный суфлер?
Вечны, как улица и аптека,
Спектакль без реплик и песня без нот.
Помню только одно - годы жизни Эль Греко -
Как черные аисты помнят свой первый полет.
Марина Запунная
вернуться к разделу Творчество
